Украл – поделись. Физиология предательства - стр. 14
– В чужой бутылке градус не считают, Андрюша, – сказал Бабухин. Чтобы только не молчать. Ему необходимо было срочно что-то придумать.
– Откуда знаешь, как зовут меня?
Бабухин не ответил. Ему надо было найти выход. С улицы доносился шум управлявшегося со ставнями Алексея. А в голове Бабухина ни звука. Ни единого звука дельной мысли. Состояние, близкое к отчаянию.
В это время Андрей обернулся к окну.
– Проклятая старуха, – пробормотал он.
И Бабухин также услышал возмущённый голос бабки Ани, но слов разобрать не мог. Спустя полминуты бабка Аня уже была в комнате.
– Вы чего удумали, окаянные?! – закричала, подступая к бандиту Андрею. – А ну щас и вели прекратить эти безобразия. Ставни, вишь, закрывать! А чего я людям скажу, подумали?!
– Платим, бабуля, в двойном размере, успокойся.
– Я тебе успокоюсь! Ишь, успокаиватель выискался! А ну щас же!
Бабка Аня принялась тыкать Андрея кулачком в грудь. Андрей левой рукою – правую, сжимавшую пистолет, он заблаговременно убрал в карман куртки – пытался защищаться, но старушка оказалась на удивление проворной и многие тычки, вероятно, болезненные, достигали цели. Андрей морщился, наливаясь злобой, вот-вот готовый, кажется, садануть старухе кулачищем по рёбрам.
Бабухин стремительно вскочил и, подлетев к Андрею, обрушил сильнейший удар на нижнюю челюсть бандита. Однако Андрей, прошедший тренинг у бабки Ани, успел нагнуть голову, в результате чего – да и бабка мешалась – кулак Бабухина, скользнув по подбородку, пришёлся на область ключицы. Андрей взвыл. Бабухин отпихнул бабку Аню и вновь ударил попытавшегося подняться на ноги Андрея. На этот раз кулак Бабухина с огромной силой впечатался в хрупкую конструкцию носа. Из обеих ноздрей Андрея хлынула кровь, но раненный каким-то образом сумел взметнуть правую ногу, ударив Бабухина прямо в пах. Бабухин, зарычав, согнулся пополам.
Если бы Лёма, став свидетелем потасовки, бросился на помощь Андрею, то тут с Бабухиным, выведенным из равновесия удачным ударом в пах, было бы покончено. Но, ошеломлённый дерзостью Бабухина, Лёма убежал звать на помощь Алексея.
– Я гаварыл или нэ гаварыл: давай пушка?! – заорал он на товарища, безумно вращая глазами.
– Что такое?! – оцепенел Алексей.
– Я гаварыл тибэ: давай писталэт! – взмахнул рукой Лёма.
– Да что случилось?!
– Эта звэр рэшил убиват нашего Андрюша!
– Ну!!!
– Андрюша, навэрна, уже нэ живёт.
– А пистолет у кого?
– У звэр, навэрна.
– Так у зверя или нет?! – в отчаянии выкрикнул Алексей.
Лёма посмотрел на часы.
– Тэпэр – у звэр. Точна! – сказал с паническими нотками в голосе.
Алексей метнулся в сторону и прижался спиной к бревенчатому фасаду дома, на ходу выуживая из кармана пистолет.
– Надо выручать шефа! – перешёл Алексей на шёпот.
Лёма тоже прижался к стене, чтобы не стать мишенью для «зверя». Лицо его стало скучно-грустным.
– Нас же порешат, если что! – кричащим шёпотом почти что завопил Алексей.
– Я магу дамой ехат, – ответил Лёма и поджал губы.
– Я тебя сам замочу! – встряхнул Алексей оружием.
– Пушка у кого? У тибя. Давай! Я буду прикрыват.
Алексей скрипнул зубами, но ничего не ответил.
5
Литиков возвращался от Людмилы. В пресквернейшем расположении духа. Правда, Людмила подарила ему забавный рекламный плакат, который она летом, когда ездила к родственникам, содрала со стенки вагона в метро. Это была реклама гутталакса. Был изображён смывной бачок, цепь, спускающаяся из него, и ручка. «Пожми руку старому другу», – призывал плакат крупными буквами. И помельче: