Украинский Брестский мир - стр. 6
Самому генералу вскоре не удалось его миновать. 19 ноября (2 декабря) Лев Троцкий доложил на заседании Совета народных комиссаров об аресте Маниковского и Марушевского. Последнего – «за направленные против Советов переговоры с Духониным (смещенным большевиками исполнявшим должность Верховного главнокомандующего. – И. М.) и сделанную преступную попытку саботажа при организации делегации для переговоров о перемирии». 21 ноября (4 декабря), на следующий день после захвата большевизированными частями Ставки в Могилеве и самочинной расправы с Николаем Духониным, Совнарком отклонил предложение А. Г. Шляпникова, Николая Подвойского и Александры Коллонтай об освобождении генералов и назначении их на ответственные посты и принял резолюцию Льва Троцкого с обвинением их в «замаскированной, выжидательной, контрреволюционной политике» и замечанием в адрес самой советской власти за «попустительство» такой политике, которая «вызывает смуту в рядах командного состава» [23]. В подготовительных материалах к этому заседанию правительства имеется рукописный набросок с предложением «народным комиссарам по военным делам Крыленко, Подвойскому и Антонову… за недостаточный контроль над военным ведомством… сложить с себя полномочия». На их место предлагались Вячеслав Менжинский, Лев Троцкий и Марк Елизаров [24]. Замена тогда не состоялась, а генералы 30 ноября (12 декабря) были освобождены на поруки по ходатайству командного состава и солдат Главного артиллерийского управления [25].
В срочном порядке были вызваны из армейских штабов разных фронтов, а также Военно-морского штаба и другие офицеры [26].
По пути в Брест уполномоченные делегаты, прибыв в расположение командования Северного фронта в Двинске, выступали с агитационными речами на «летучих» солдатских митингах, поучаствовали в работе проходившего армейского съезда и одновременно вникали в существо предстоявшей военно-дипломатической работы. Лев Каменев, по сообщению в Ставку генерал-квартирмейстера 5-й армии, провел длительную беседу с офицерами штаба и рассказал, что делегаты «не имеют полномочий заключения перемирия, а имеют задачи выяснить условия» такового [27].
После открытия переговоров Владимир Ленин и Лев Троцкий в разговоре по прямому проводу – на той стадии они, как правило, вдвоем инструктировали делегатов – еще раз настоятельно напомнили им: «Было категорически условлено, именно, что подписание Вами перемирия без обсуждения здесь (в Петрограде) абсолютно недопустимо» [28].
В Двинске же местные офицеры заметили, что «члены делегации… крайне внимательно относятся ко всем указаниям и пожеланиям оперативно-технического характера», намерены их принять и проводить в жизнь [29]. Иными словами, большевистское руководство, только что вступившее на государственную стезю, направило делегацию пока что с зондажными целями, чтобы примериться к возможностям и перспективам дальнейших переговоров. При этом за недостатком времени и соответствующего персонала не были подготовлены даже рутинные в таких случаях документы.
Делегация прибыла в Брест налегке, не имея разработанного проекта перемирия. На первом заседании 20 ноября (3 декабря) советские уполномоченные намеревались выступить на пробу с политико-пропагандистскими речами по заранее подготовленному конспекту. В нем говорилось: «Мы от имени Совета Народных Комиссаров предлагаем перемирие на всех фронтах. Срок 6 месяцев. Но мы предлагаем, чтобы германское военное командование последовало нашему примеру и предложило Франции, Англии и Италии перемирие на тех же условиях, которые будут нами совместно выработаны. Если они запросят, имеем ли мы полномочия от своих союзников, ответ должен быть, что не имеем еще, поэтому и предлагаем им непосредственно обратиться к нашим союзникам… после выработки условий перемирия мы предлагаем перерыв на две недели, во время которых на наших фронтах должны быть приостановлены военные действия и передвижения войск, с целью… еще раз обратиться к союзникам с формальным предложением перемирия уже (слово неразборчиво) Германией. Наконец, в интересах агитации за это перемирие мы предлагаем немцам в этот промежуток времени разрешить провоз нашей литературы по территории, занятой германскими войсками. В случае их требования пропускать в Россию немецкую литературу ответить согласием. Относительно основ будущего мира отвечать ясно и точно, разъяснив, что мы за демократический, без аннексий и контрибуций. С новым правом нации на самоопределение. Освобождение… всех… преследуемых за борьбу за мир. Строжайшее воспрещение передачи [спиртного] при взаимном посещении солдатских окопов. Полная свобода братания. Перерыв на 1 неделю» [30].