Укради мою любовь - стр. 6
Запрыгнув на подоконник, он исчез в ночи, которая уже начинала светлеть. Я подбежала, выглянула наружу, и успела увидеть лишь тень, перемахнувшую ограду.
— Элисьена! — в дверь загрохотали, и я, закрыв окно и закутавшись в халат, сдвинула засов.
2. Глава 2
— Чего закрылась? — недовольно спросил дядя, входя в кабинет и оглядывая все вокруг.
Следом явился Говард Доксвелл, слуги поспешно зажгли всюду свечи, и я заморгала от света, резавшего глаза.
Дядя явно собирался в спешке: рубашка застегнута не на ту пуговицу. Зато плащ закреплен шикарной брошью в виде рыбки, усыпанной мелкими топазами, подчеркивающими семейный цвет глаз. На нем наше сходство с дядей заканчивалось. Он был выше меня на целую голову, с пепельными волосами, которые в последнее время стремительно его покидали, и обрюзгшими чертами лица. Излишнюю полноту дядя ловко скрывал одеждой, которую щедро украшал оборками и бантами, точно заправская кокетка. Иногда мне казалось, что, будь его воля, он бы и в женские платья рядился.
В детстве дядя относился ко мне с прохладным равнодушием, как к навязанной обузе, от которой никуда не деться. Но когда я стала взрослеть, будто с цепи сорвался: постоянно придирался к любой мелочи, а потом начал бить.
— Красная такая, — недовольно заметил дядя, но, опомнившись, нацепил маску фальшивой заботы. — Плакала? Прими мои соболезнования, Элисьена. Ужасное горе… Любимый муж… Сережки чего сняла? Потеряешь!
А я с ужасом увидела на полу рядом со столиком, на котором остались лежать мои серьги, запонку. Я будто нечаянно столкнула со стола сережку и, склонившись, сгребла все в кулак и быстро сунула в карман.
— Я требую немедленного освидетельствования Элисьены эль Соль, — произнес сын Гевина.
На меня он старался не смотреть, и я тоже не испытывала удовольствия от его вида: уж слишком похож на отца, пусть и моложе. Те же тяжелые надбровные дуги, мясистый нос, только Говард, в отличие от папаши, тщательно брился, да глаза у него пока что не прятались под набрякшими веками и смотрели на меня цепко, как на преступницу.
— Элисьены Доксвелл, вы хотели сказать, — исправил его дядя. — Побольше уважения к вашей мачехе, молодой человек.
— Эта пигалица никакая не мачеха мне! — раздул ноздри Говард. — Целитель! Ваше слово.
Невысокий смуглый мужчина в белых одеждах, который вошел вслед за ними, повернулся ко мне.
— Вы его подкупили! — завопил дядя. — Нет уж, я приведу своего целителя, который и скажет, что брак заключен как положено.
— Конечно, скажет. Поэтому я и решил прояснить вопрос немедля. Вы, небось, и сами готовы ее обесчестить, лишь бы получить долю наследства моего отца и хапнуть кусок капитала. Может, это она его и убила.
— Я не убивала! — воскликнула я.
— Приступайте, — потребовал Говард и, оттеснив дядю, позволил целителю подойти ко мне ближе.
Тонкие пальцы с аккуратными овальными ногтями пробежались по моим запястьям, коснулись шеи, потом на миг опустились на низ живота и отпрянули.
— У этой женщины несомненно был полноценный половой акт этой ночью, — ровно произнес целитель.
— Что? — ошарашенно воскликнул Говард. — Быть того не может! Отец едва успел штаны стащить! Мы так и нашли его, с голым задом и в ботинках.
— Мужчине вовсе не обязательно полностью раздеваться, чтобы исполнить супружеский долг, — довольно заметил дядя, сияя как новый медяк. — Элисьена, дорогая, собирайся.