Укради мое сердце - стр. 47

Недоверчиво принимаю из его рук картонный стаканчик и натыкаюсь взглядом на Олю. Очень недовольную, злую Олю. Если бы взглядом можно было убивать, я бы давно была мертва.

— Спасибо, но я все равно не понимаю, с чего такая доброта. — Подавляю в себе чувство неловкости, свешиваю ноги с кровати и делаю глоток кофе, надеясь, что он не успел туда плюнуть.

— Ну, я решил, что после бессонной ночи тебе обязательно нужно будет подзарядиться.

Я подавилась. Все, теперь точно придётся спать с открытыми глазами, потому что Оля не упустит случая удушить меня подушкой. Из уст Ромы фраза прозвучала так, словно мы с ним занимались всякими непристойностями до самого утра.

— Олечка, ты ведь в курсе, как Ника трудится после пар? Я не раз говорил ей, что совмещать работу и учебу не самая лучшая идея.

Понимать это нужно так: Ромашкина, ты у меня на крючке. Бросай страдать херней, иначе я растреплю всем о твоём маленьком секретике.

— Спасибо за заботу, но не стоило волноваться. А теперь можешь идти, тебе наверняка ещё нужно подобрать правильный ракурс для фотки в инстаграме.

Выразительно смотрю на него, давая понять, что здесь ему не рады, и намекая на то, чтобы не забывал, что и у меня припасён козырь в рукаве.

— Оля обещала угостить вкусным тортом, не могу отказаться от предложения. Оль, ну поставь, что ли, чай, — улыбается ей очаровательной улыбкой, но девушка не спешит покинуть комнату. Так и вижу, как в ее голове крутится мысль, можно ли нас оставлять наедине, или же, как только за ней закроется дверь, мы бросимся в объятия друг друга и начнём заниматься непристойными вещами.

— Не хочешь помочь мне? — спрашивает с надеждой во взгляде.

— Кухня – это женское дело, здесь подожду. — Он садится на стул, тем самым показывая нам обеим, что и с места не сдвинется.

Как только за ней закрывается дверь, с наших лиц слетают доброжелательные маски.

— Какого черта ты тут устроил?

— Собирайся, я приехал за тобой.

— Зачем?

— Отвезу тебя в клуб и прослежу, чтобы ты уволилась. Сегодня же! — Он буравит меня злым взглядом, но кого-кого, а Соловьева бояться уж точно не буду. Даже если он начнёт извергать пламя из своего рта.

— Я сама решу, когда и как мне уволиться. Не понимаю твоей озабоченности по этому поводу.

— А я не понимаю твоего спокойствия, — выкрикивает, повышая на меня голос. — Туда ходят одни извращенцы, я не хочу узнать, что в какой-то прекрасный день тебя поимели против воли в одной из кабинок.

— В таком случае ты тоже извращенец.

— Ромашкина, это не шутки. Ты и сама должна понимать это. — Мы буравим друг друга взглядами, и я из последних сил сдерживаю себя, чтобы не вылить на его голову кофе. Очень странное у него проявление заботы.

— Соловьев, я уже большая девочка и не нуждаюсь в чьей-либо опеке, особенно твоей.

— Ромашкина, я уже большой мальчик и мне прям чешется проявить к кому-то заботу. Карта пала на тебя. Радуйся.

— Уж лучше бы ты ненавидел меня, как прежде. Вон об Оле лучше позаботься, она к тебе явно неравнодушна.

— Я не...

Договорить Рома не успел, в комнату впорхнула девушка с тортом на белой тарелочке, и мы быстро отвели взгляды друг от друга, делая вид, что увлечены рассматриванием обоев и коврика на полу.

— А вот и я, — пропела она, зыркая в мою сторону.

Намек понят, не дура.

— Ладно, вы тут веселитесь, а я в душ.