Украденные воспоминания - стр. 26
– Возвращаемся к нашумевшему делу, – произнес ведущий. – Как установило следствие, руководство фонда придумало сложные схемы ухода от налогов, поэтому экономический ущерб составил по меньшей мере около сорока миллиардов рублей. Кроме того, значительная часть прибыли уводилась за рубеж под мнимые контракты. Все это позволяло руководству фонда и даже рядовым сотрудникам жить на широкую ногу, устраивать вечеринки, приобретать дорогие автомобили, загородные дома, яхты, драгоценности и другие предметы роскоши. Помимо всего прочего, значительные средства выделялись на поддержку несистемной оппозиции, на организацию протестных мероприятий, митингов и прочего. Следствие располагает документами, свидетельствующими о том, что…
Грановский выключил телевизор.
«Вот ведь чушь! – подумал он. – Какие документы? Ложь от начала до конца! А ведь многие поверят. Да и как не поверить, если об этом сообщают в новостях. А другие, люди трезвомыслящие, все равно скажут, что дыма без огня не бывает. Когла еще суд состоится, а общественное мнение уже определилось. К тому же судьи тоже члены общества. Они тоже смотрят телевизионные новости и слушают радио в своих не самых дешевых автомобилях… Чем крупнее ложь, тем скорее в нее поверят. Кто это сказал? Геббельс, кажется. Вот и сейчас новостные программы создаются по тому же принципу…»
– Все стало вокруг голубым и зеленым, в ручьях зашумела, запела вода… – донесся из кухни негромкий голос Надежды Андреевны.
«Вот и хорошо, – улыбнулся Грановский, – мама поет, значит, скоро кончатся все неприятности. По крайней мере, для нее».
Он очень хотел, чтобы именно так и случилось. Постарался переключиться на другое и представить себе что-нибудь приятное. Даже глаза закрыл. И вдруг увидел перед собой Наташу Пешкову, которая подошла к нему и что-то шепнула, улыбаясь. Что именно, он не расслышал и, не решаясь переспросить, улыбнулся в ответ. Наташа повернулась и пошла по коридору офиса, направляясь к своему кабинету, мимо ряда одинаковых дверей и настенных бра. Максим смотрел ей вслед и видел ее тоненькую фигурку в ореоле света. Свет уносил Наташу, уносил медленно и далеко, пока та не растаяла в дымке…
Грановский открыл глаза и услышал разговор в коридоре. Кто-то пришел. Дверь открыла мама, а он даже не услышал звонка. Хотя, вероятно, именно звонок его разбудил. Максим поднялся и вышел в прихожую. Увидел мужчину в очках и белом халате.
– Добрый день, – улыбнулся ему врач, – как хорошо, что вы вернулись.
– Я ему вчера все про тебя рассказала, – призналась Надежда Андреевна. – Сказала, что ты хороший, но тебя злые люди оговорили.
– Ну, пройдемте в комнату, – повернулся к пациентке врач. И специально для Максима добавил: – Сегодня вы, Надежда Андреевна, выглядите лучше, но все равно лишний раз не вставайте. Сейчас я осмотрю вас и сделаю укольчик, чтобы было еще лучше.
«Доктор общается с ней как с ребенком», – подумал Грановский. И тут же удивился, сообразив, что именно так и сам говорил с матерью в последнее время. Не спорил, слушал все, что она рассказывала, вполуха и со всем соглашался.
Он хотел уже вернуться в свою комнату, как в коридор выглянул врач. Увидел его и вышел. А оказавшись рядом, шепнул:
– А вот как раз вы неважно выглядите. Сердце не беспокоит?