Украденная служанка - стр. 18

– Как я платье отстираю?

– В скипидаре отмочи, правда, сначала нужно манжеты отпороть, постирать отдельно. Непростое дело. Ладно, одолжу старое платье, хотя ты больно высокая, оно тебе будет коротко.

После комнаты леди Мидтаун Бесс ушла обедать. Меня обеда лишила миссис Ривз, поэтому я прошла в отведенную мне темную и тесную каморку. Две узкие койки с тонкими матрасами разделял деревянный табурет, на котором стоял медный таз и кувшин с водой. Пахло гнилой соломой, по ногам противно дул сквозняк. Я легла на кровать и постаралась не думать о еде. Хотелось плакать.

Перед поступлением в вуз я работала пару месяцев на конвейере. Упаковывала банки пива в картонные коробки. Работа нудная, несложная, но требующая сноровки. В конце смены у меня гудела голова, а кожа на руках была содрана острыми краями металлических крышечек. Тогда я сказала себе, что выучусь во что бы ни стало. Мама всю жизнь горбатилась на заводе, чтобы у меня была лучшая жизнь, и я не могла ее разочаровать. Прошло пять лет, я выучилась на биолога, пошла в аспирантуру, выпила волшебной водички и попала в другой мир. Теперь я служанка, которая делает самую грязную работу. Только на сей раз шансов выбраться, кажется, нет.

Похоже, эмбия Уилкокс меня обманула. Я только не поняла зачем. Была ли это грубая шутка или она вправду думала, что мне удастся стать эмбией?

Отворилась дверь, в каморку зашла худенькая девушка с копной кучерявых медных волос. Мэй. Я подняла с подушки опухшее от слез лицо.

– Я слышала, ты осталась без обеда, – сказала служанка мелодичным голосом. – Я принесла ломоть хлеба с кухни.

– О, Мэй! Спасибо, я умираю от голода!

Она достала из кармана передника что-то, завернутое в белую салфетку. Я протянула руку и тут в первый раз рассмотрела в сумраке лицо Мэй.

– О-ох! – Я не смогла сдержать вздоха.

От линии волос через правую глазницу и до виска тянулся уродливый шрам, весь в узловатых шишечках. Глаза не было, вместо него – перекошенное пустое веко с пучками ресниц.

Мэй непроизвольно подняла ладонь к шраму, не касаясь его.

– Я не могу носить повязку, – сказала она шепотом. – Не переношу прикосновения ткани к коже.

– Мэй, прости. Я не хотела тебя обидеть.

– Я пойму, если ты попросишь перевестись.

Она отвернулась так, чтобы не был виден шрам. Тонкая фигурка выражала покорность судьбе. Мне стало ее ужасно жаль.

– Нет-нет, ты что! Наоборот, я не хотела тебя задеть.

Я раскрыла салфетку и с наслаждением вгрызлась в чудесный толстый ломоть хлеба с маслом. Божественно!

– Тебя не отталкивает мое уродство? – продолжила допытываться Мэй.

– Мэй, ты же не виновата. Несчастья происходят, никто от них не застрахован.

Она присела на своей лежанке напротив меня. Я не отвела взгляда, положила ладонь на ее тонкое плечо и вдруг заметила, что служанка дрожит.

– Что происходит? – спросила я.

– Начинается, – захрипела Мэй.

Она резко откинулась, глаза закатились, все ее тело затряслось, а изо рта пошла пена. Я выронила хлеб, кинулась к ней.

Эпилептический припадок.

У меня похолодели руки, сердце лихорадочно забилось в груди. Я вспомнила, как когда-то в летнем лагере одну девочку скрутил приступ, ей вызвали «скорую». А что я могу без медиков под рукой?

Мэй трясло, ее голова была запрокинута назад, словно в фильмах про одержимых демонами. Руки и ноги дрожали, она вся изгибалась и в любое мгновение могла упасть с кровати.