Украденная драконом - стр. 22
Этот жест не укрылся от ее собеседника.
– Это уже не имеет значения. Ты дала обещание и должна его сдержать.
– Разве нет другого выхода? – вспыхнула девушка.
Ульрих внезапно остановился, взял ее за подбородок и заставил поднять голову.
– Дочка, посмотри на меня, – приказал неожиданно властным тоном. Тем самым, который прежде заставлял дрожать слуг. – Что ты скрываешь?
Щеки Юны пошли пунцовыми пятнами.
– Ничего… – прошептала она.
– Не ври мне, – нахмурился он. – Ты не умеешь. Говори, ты любишь другого, я прав?
Несколько томительных секунд она боролась с собой, не желая признавать горькую правду. Затем все же кивнула.
– Что же ты натворила, – Ульрих покачал головой. – Даже не буду спрашивать, кто он.
Юна шмыгнула носом. Ее губы предательски задрожали. По глазам отца было ясно, что он все уже понял.
– Прости…
– Ты не виновата. Сердцу ведь не прикажешь. Но драконья магия связала тебя с Эрисхаймом.
Он вздохнул, обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Бедная моя девочка, – пробормотал ей в макушку. – Ты не сможешь быть с другим мужчиной, пока князь не отпустит тебя. А он не отпустит. Драконы – проклятые собственники. Он быстрее отгрызет себе крылья.
Уткнувшись лицом в грудь отца, Юна до боли сжала губы.
Пусть так, но она уже все решила. Пусть в сердце пылают чувства к другому мужчине, но ее брак, как и прежде брак отца, необходим для защиты Астерии. Потом, когда все закончится, она попросит Эрисхайма ее отпустить…
А если он откажет, то она сама покинет его. Уйдет в монастырь…
Потому что не сможет быть с нелюбимым.
***
Они гуляли до самой ночи. Только когда последние лучи солнца покинули небосвод, а в саду зажглись магические фонари – отец и дочь вернулись в замок.
По пути Юна машинально глянула на небо. И снова ее царапнула его странная, неестественная чистота. Нет, все положенные созвездия были на месте. Но за целый день на этом небе не появилось ни единого облачка. К тому же, несмотря на приближение ночи, воздух свежее не стал. Что в полдень, что на закате – погода была одинаковой.
Впрочем, занятая отцом, Юна тут же забыла об этом. Она проводила его в комнату, а там выставила служанок и заявила, что сама поможет ему подготовиться ко сну. И даже принять ванну.
– Что ты, дочка, – Ульрих покачал головой, – негоже юной девушке смотреть на старые мощи!
– Папа, ты не такой уж и старый, – улыбнулась она. – Позволь мне поухаживать за тобой. Мне это очень нужно. Понимаешь?
И Юна умоляюще заглянула отцу в глаза.
Сейчас ей как никогда требовалась его близость. Она готова была ухаживать за ним, хоть больным, хоть старым, хоть раненым. Лишь бы чувствовать свою нужность. Потому что кроме него в ней никто не нуждался.
– Ну, ладно, – проворчал Ульрих, сдаваясь.
С помощью дочери он разделся, оставив на теле только исподнее, и забрался в бронзовое корыто на львиных ножках, наполненное теплой водой. Затем отдался ее заботливым рукам.
Юна набирала воду в ковш и поливала плечи отца, скользя по ним намыленной салфеткой. На глазах собирались слезы: каким же он был худым! Еще худее, чем казался в одежде. Только кожа и кости, да еще толстые, похожие на веревки старческие жилы, проступившие сквозь эту кожу.
На спине бывшего короля виднелись позвонки. Острые лопатки торчали будто обрубки крыльев. А кожа была исполосована застарелыми следами от ударов плети.