Уилки Коллинз - стр. 9
Он вспоминал и о «великолепных римлянках… сплетничающих и нянчащих детей» прямо на улицах. Одна женщина особенно привлекла его внимание. Чарлз Диккенс пересказывает эту историю в письме свояченице. Он говорит, что Коллинз «как-то раз в экипаже… представил нам полный отчет о своем первом любовном похождении. Кажется, дело было в Риме и роман достиг, так сказать, предельного развития – он [Уилки] явился оттуда истинным языческим Юпитером». Вероятно, Уилки преувеличивал в пылу мужской бравады, но вполне возможно, что тринадцатилетний мальчик мог соблазнить или мог быть соблазненным женщиной постарше.
На самом деле есть основания считать, что Уилки был сладострастен или, по крайней мере, что его сексуальные аппетиты пробудились весьма рано. «Думаю, вид сзади на прекрасно сформированное женское тело – наилучший, – писал он и в возрасте шестидесяти трех лет, – и бедра составляют самую драгоценную часть этого вида». Он с наслаждением описывает женских персонажей; так, у одной из его героинь фигура «стройная, но уже хорошо развившаяся в своей стройности, в изящной гибкости». Когда американский фотограф Сарони прислал ему подборку обнаженной женской натуры, Коллинз внимательно изучал снимки и особенно восхищался «Венерой», вступающей в купальню, эту фотографию он вставил в рамку и поместил у себя на рабочем столе. В романе «Антонина» богатый римлянин Ветранио просит работорговца прислать ему самых красивых женщин империи, чтобы они предстали перед ним «во всех оттенках цвета кожи, во всем своеобразии форм». Нетрудно усмотреть в этом пристрастия самого автора и его склонность к вожделению.
Он признавался Сарони, что его идеал – Венера Каллипига, статуя, которую он мог увидеть в Национальном музее Неаполя на следующем этапе итальянского вояжа. Вид на нее сзади представляет весьма объемные ягодицы, и Коллинз говорил фотографу: «Моя жизнь прошла в поисках живой женщины, подобной ей, – и мне так и не удалось преуспеть в этом». Можно полагать, что он всегда пребывал в стремлении к идеальному образу. Вероятно, поэтому в его сочинениях женщины редко описаны с такой же подробностью, как мужчины, он скорее идеализирует женщин, чем изображает их, в то время как мужчин он описывает с поразительной точностью деталей. Не исключено, что именно увлечение женщинами, их телесностью побуждало его к сдержанности и лаконизму описаний.
В начале мая семья Коллинз выехала из Рима в Неаполь. В течение трех недель Уильям Коллинз делал зарисовки залива и береговых пейзажей, рыбаков и их лодок, он также нашел для себя свежий материал в «огромной армии нищих обоего пола, которые ели, пили и спали прямо на улицах». Он уже наметил обширные проекты и строил планы, когда семья заметила «странного вида желтые паланкины с зашторенными окнами», которые следовали по улицам, их пассажиры были поражены холерой. Нависла угроза оказаться в карантине.
Так что Коллинзы поспешили перебраться в Сорренто, по другую сторону залива. Этот город должен был стать идеальным убежищем, но жара южноитальянского лета оказала на англичан слишком сильное влияние. В своем дневнике миссис Коллинз признается, что «совершенно раздавлена», а затем отмечает: «Уилли целый день ужасно докучлив. Отец вынужден был наказать его за обедом. В этом климате мы все становимся невыносимыми». В какой-то момент Уилки запер мать на крыше, неясно – было это случайностью или намеренным жестом, своего рода демонстрацией протеста. Старший Коллинз заболел ревматизмом и воспалением глаз, на те же симптомы будет со временем жаловаться и его сын. Камфора и касторка не облегчили страданий, и местные доктора рекомендовали пациенту серные бани Искьи.