Уха из Петуха - стр. 5
Сергей едва успел обработать только первый из поступивших запросов, сам у себя интересуясь, любит ли он рыбалку, как бабка прикрикнула на мальчишку:
– Отстань от человека, Тоха! Не видишь, он совсем ведь городской, – и опять это прозвучало как безнадежный диагноз. – Быстро дуй клубнику оббирать!
– Пока, дядь Сережа! – махнул тонкой поцарапанной лапкой пацан и припустил за бабкой.
– Ну, спасибо… еще раз, – только и нашелся ответить Сергей.
3. ГЛАВА 3 мушмулакупительная,
в которой главный герой на своей шкуре понимает, что такое революционная ситуация в отдельно взятом желудке, а также впервые встречает Питбуля
Вот недаром Сергей не любил эти восточные базары – шумно, гамно, грязно, негигиенично и жуть как антисанитарично-о-о-у-у. Ат, Юлька! Ну, заррраза! Выклянчила шаурму, сама не сожрала, а у него теперь живот крутит, ва-а-ай-ва-а-ай… И, главное, ни аптеки рядом, ни, пардон муа, туалета. А, нет! Вон же они – заветные WC! И тут откуда ни возьмись под ноги кинулся какой-то юркий мерзкий типчик, и как гаркнет:
– КУПИ-И-И-И! КУПИ-И-И МУШМУЛЛУ-У-У!
От жуткого вопля, ввинтившегося в мозг, Сергея подкинуло на кровати. Сердце заходилось дурным галопом, мокрая от пота простынь прилипла к спине, живот крутило так, что заветные буквицы, те самые, привидевшиеся в дурном сне, моргали прямо на сетчатке глаз.
– КУПИ-И-И-И! КУПИ-И-И МУШМУЛЛУ-У-У! КУПИ-И-И!!!
– Убью-у-у! – не зная, кому грозит, взвыл измученный сельской идиллией горожанин и, пробуксовывая на скользком, тщательно вымытом дощатом полу, рванул на выход по направлению к сокровенному дощатому зданию, молясь всем своим атеистическим богам о нескольких секундах надежной работы сфинктера.
– МУШМУЛЛУ-У-У! КУПИ-И-И!!!
– С-с-су-у-у…
– КУПИ-И-И!!!
– Па-а-адла-а-а! Да что ты такое?
Вывалившись на дрожащих от слабости ногах из устоявшего под напором молодецкого турбонаддува заведения, Сергей дополз до крыльца и нащупал трясущейся рукой пачку сигарет, оставленную с вечера на периллах веранды. Вытащив сигарету, он клацнул Зипповской зажигалкой…
– МУШМУЛЛУ-У-У!
– Да епический городовой! – завертел головой Сергей, пытаясь определить, что за гребаный баньши вытягивает душу из его бледного городского тела, измотанного «дуже сладким бярезкиным» и ночным кошмаром, воплотившимся в тривиальную диарею. Но горластый мерзавец, услышав его, подавился на середине вопля и, издав странное бульканье, затих. Мужчина постоял немного на крыльце, настороженно вслушиваясь и таращась в темноту, но ничего, кроме нудящих одно и то же сверчков и далекого, дерущего глотку в любовной горячке соловья, не услышал. Ноги ощущались не слишком надежными, в животе медленно затихал конфликт интересов между пищевыми объектами городского и сельского типа, а глаза упорно норовили закрыться. Шаркая и тихонько матерясь при очередном столкновении с коробками, Сергей поплелся к дивану в гостиной. Мало ли, вдруг опять застигнет новый виток внутреннего катаклизма, так что лучше быть поближе к двери. С блаженным стоном он растянулся, чувствуя себя героем старого мультика. И подушечка-то у него тут мягкая, и одеяло пушистое, и диван чудо как хорош…
– КУ-У-УПИ-И-И… – рванулось сквозь такую сладкую дрему, моментально охватившую его.
– Ах ты тварь! – взбрыкнув, Сергей грохнулся с узкого дивана и, смачно матернувшись, ломанулся на выход. – А ну выходи, сука! Прикалываться над дураком городским решил?! Я тебе сейчас, козлина, на веки вечные чувство умора ампутирую!