Угличское дело. Кроткий роман - стр. 14

Через двор, голося и всплескивая руками, бежала боярыня Волохова мамка царевича.

– Ой ты ж, ласковый мой!

– Пасть закрой! – сильным ударом в грудь Афанасий Нагой посадил Волохову на землю.

Во дворец заносили не с красного крыльца, а через крохотную дверку с проржавевшими скобами. Протиснулись с трудом, пронесли через кухню и узкую кишку коридора. Скоро в тесной комнате собрался весь клан Нагих. Впереди всех рядом с горбатой кроватью (на него положили царевича) стояла царица Мария. Это была совсем еще красивая женщина с холодными, морозными глазами. Прямо над кроватью навис лекарь Тобин Эстерхази. По-русски он говорил почти чисто, но с мягким как-будто женским польским акцентом.

–Теперь будет спать. А завтра…Завтра будет лучше. – обернулся лекарь к царице.

– Как лучше? Исцелить его ты можешь, Тобин Эстерхази?

Лекарь пожевал губами.

– Черная болезнь…С горних вершин хладными ключевыми потоками проливается божья милость…

Михаил Нагой грубо перебил иноземца.

– Э-э-э. Снова завел свою дуду….Ты если бы и мог не сделал бы.

Лекарь обиделся.

– Я царем послан. Облегчить страдания его ясновельможности.

– Именно что царем. – вставил Афанасий Нагой.

– Приступы все чаще. –сказала царица. – Нет мне покоя. 9 лет всего, а страдает словно целую жизнь прожил.

Лекарь поспешил утешить царицу.

– Главное боль сейчас ему смягчить. Наша цель чтобы царевич вьюношей стал.

– А может и не стать. – опять воткнулся в разговор Афанасий.

Лекарь поднял вверх руки.

– Это господь знает…

После того как лекарь ушел, немного помолчали. Потом царица спросила.

– Говорить можем?

– Стены толстые, окна узкие. – отозвался Михаил.

– Уши, если найдем, отрежем. – добавил Афанасий.

Царица заметила, опасаясь чего-то.

– Может еще обойдется.

Михаил решительно замотал головой.

– Не обойдется. Сам не помрет, так Годунов его настигнет.

– Страшно. – царице внезапно стало холодно.

– Страшно будет, когда в Сибирь поедем на убой…или здесь от порчи или отрав сгинем….В Москве говорят царевич не законный. Брак твой с царем Иваном церковью не освящен. – сказал Афанасий.

Михаил не согласился

– Какая будет забота, когда одинёшенькая веточка от грозного царя останется?

– Ты о чем, Михаиле? – спросил Афанасий.

Михаил подошел к брату и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Давно ли от яда в вине фряжском, царском подарке, в себя пришел?....Если бы не Эстерхази…Так что так, братец. Здесь не как в зернь…Или венец золотой или терновый.

– Что же делать-то? – царица совсем не смотрела на сына, трогала длинными белыми пальцами свое гладкое прекрасное лицо. Боясь потерять единственную радость и заботу.

– К драгоценному другу гонца засылать для начала…

– Кто поедет? – спросила Мария.

– Братец и поедет. –ответил Михаил.

Афанасий не понимал.

– Что за драгоценный друг?

– Там узнаешь.

– А если Битяговский прознает? – спросила Мария. – Сам говорил, что он Молчанова Андрейку собрался в Москву везти.

– Не довезет…А с Битяговским…Дай срок….Нам бы с главным не прогадать..Успеть…

ХХХ

Рыбка на Каракута ворчал. Холопам толстобрюхим пришлось покориться. Каракут отбрехивался, а потом отрезал.

–Здесь тебе не Дикое Поле. Честных поединков не будет.

Они направились в Брусенную избу. Кречета в торговой пыли не оставили. Сгребли переломанную кровавую кучку в кожаный водяной мешок. Птица казенная, если не предъявить, значит украли. Дьяк Битяговский ( он встречал их в суетливом хозяйственном дворе) оценил. Засунул свой груботесанный нос в бурдюк и вычеркнул кречета из воеводской описи.