Удушение как улика - стр. 8

Она еще раз улыбнулась и, чуть ли не приплясывая, вышла из кабинета. Я задумчиво смотрела ей вслед. в который раз размышляя – получится ли из меня настоящий психолог? Чем я помогла девушке? Дала ей два листочка. из которых она заполнила один? И одарила ценным советом на прощание? Но ей, похоже, не нужны были никакие советы. Вот разве что выговориться у нее получилось.

Больше клиентов у меня ни в этот день не намечалось, и я, грустно вздохнув, пошла домой, к матери, хмуро смотревшей на темный экране редко включаемого телевизора. О Лиде я забыла почти на неделю, пока не достала из почтового ящика повестку из полицейского участка.

Честно говоря, я изрядно струхнула. Попыталась вспомнить. не нарушала ли каких-то правил. Мало ли, вдруг мое разрешение на консультации психолога были оформлены неправильно? Но вряд ли по этому поводу меня вызывали б на допрос, скорее, наложили бы штраф, ведь верно, ведь правильно? Я тряхнула головой – выражение Лиды оказалось прилипчивым. Того и гляди, начну так же разговаривать. Надо срочно отвыкать!

Сутки до посещения полиции я металась по квартире, натыкаясь на стулья в комнате и уронив пару чашек с кухонного стола, и в конце концов даже привлекла внимание обычно безучастной матери. Или, может, обычные антидепрессанты вызвали у нее привыкание и перестали действовать? Она внезапно поднялась с дивана, и, попытавшись сосредоточить на мне взгляд, тихо произнесла:

– Лера, что-то случилось? У тебя неприятности?

Я застыла на месте от изумления. Когда в последний раз мама спрашивала хоть о чем-то, что касалось меня? Сколько лет с тех пор прошло – пять, шесть? Мне казалось, что после предательства отца все на свете перестало иметь для нее значение, в том числе и я. Я ошибалась? Или она начала приходить в себя? Но тогда что… что мне ответить? Заверить, что все в порядке, и увидеть, как она снова погружается в глубины своего сумрачного мира? Или… или напугать ее, чтобы вывести, наконец, из многолетней спячки?

Я не могла ни на что решиться и лишь в отчаянии наблюдала, как в когда-то светло-карих, а ныне выцветших серых глазах матери угасал мелькнувший было огонек. Какая она была красивая еще несколько лет назад, с тоской подумала я. И куда только все ушло… Она снова села на диван и безучастно уставилась в недавно вымытое окно. Ее взгляд был обращен внутрь, не думаю, что она вообще замечала, что лето закончилось, резные кленовые листья покраснели, а солнце только по утрам заглядывало к нам в гости. Наконец, откашлявшись, я тихо сказала:

– Да, мамочка, меня вызывают в полицию. Но я пока не знаю, зачем. Если что… будешь мне передачи носить?

Она снова, раз сей раз с большим успехом, сосредоточила на мне взгляд, и впервые за много лет в нем проскользнула какая-то эмоция. Мне показалось, что это был страх:

– Виктор… твой отец? Ты что-то с ним сделала?

Я снова в ошеломлении застыла. Отца я не видела с того самого дня, как он собрал свои рубашки со штанами в две дорожные сумки и, хлопнув, дверью, вышел из квартиры оставив меня в слезах, а мать в полном ступоре, в котором она и пребывала до сих пор. Прошло много лет, я даже не представляла, живет ли он с той женщиной, к которой когда-то ушел, остался ли в нашем городе или давно переехал… Первые пару лет на мой счет приходили довольно солидные суммы, потом переводы уменьшились, а недавно совсем прекратились, но я слишком расстраивалась из-за матери, чтобы интересоваться судьбой отца. Но что-то с ним делать… такое мне не пришло бы в голову даже в страшном сне.