Удивительные сказания Дивнозёрья - стр. 13
– Почти не щиплет! – нарочито беспечно отмахнулась она. – И это… прости, что не поверила.
– Да ладно, проехали. Слушай, а может, Мокшу на эту трясовицу натравить? – Пушок почесал в затылке. – Он как-никак болотный царь. Пусть приструнит заразу. Ой, смотри, Тай, каламбур случайно получился. Она ведь зараза в прямом и переносном смысле!
– Вряд ли Мокша сможет нам помочь… – вздохнула Тайка. – Трясовицы обитают на болотах испокон веков. Этот царь самозваный ещё не родился, а они уже были.
– Но есть же над ними какое-то начальство?
Тайка пожала плечами:
– Не знаю. Будем справляться сами. Крик петуха, лай собаки и звон колокольчиков.
– Только не собака, Тая! Прошу тебя! – закатил глаза Пушок. – О, у меня идея! Скачай лай и кукареканье в интернете. А в колокольчик я сам готов звонить.
– Не испугаешься?
– Ради тебя и Дивнозёрья я готов на всё!
– Мой храбрец! – Тайка почесала его за ухом, и коловерша довольно заурчал. – Тогда план такой: следующей ночью затаимся и будем ждать. Если трясовица приходила и осталась ни с чем, значит, непременно попытается снова. Но теперь мы будем готовы. С Кладенцом я договорюсь, чтобы в следующий раз не вздумал отлынивать. А то ишь, хитренький. Помнится, на маленького безобидного горыныча бросался так, что еле удержала, а когда настоящий враг объявился – где верный меч? Прохлаждается!
Подвеска на её груди шевельнулась. Услышал, значит. Вот и хорошо, пусть ему будет стыдно.
Пушок покивал, погрозил вредному мечу когтем и тут же заискивающе улыбнулся Тайке:
– Слушай, а варенье ещё осталось?
– Ага.
– Пойдём чайку попьём, нервы малинкой подлечим. Всё равно уже не заснём, а так хоть какая-то радость.
К следующей ночи они готовились, как к настоящему сражению.
– Будем ловить на живца! – Тайка, несмотря на ворчание домового, поснимала с окон все обереги. Ну а что? Они всё равно не сработали.
– Ещё ковровую дорожку ей постели… – Никифор ворчал не со зла, просто волновался. Ему поручили включать заранее собранный Пушком плейлист «Моровая ведьма» со страшной картинкой на обложке. Домовой то и дело проверял соединение с колонкой и причитал: – Ох, беда! Нет бы живого петушка из курятника взять, а не эти ваши де-вай-сы.
– Живой может не захотеть кричать, а нам рисковать нельзя. – Тайка вручила Пушку колокольчик, и гордый коловерша засел в засаде на люстре. Сверху донеслось чавканье. Похоже, кто-то решил подлечить нервы вкусненьким. Не пришлось бы потом люстру от варенья отмывать…
Но Тайка решила пока об этом не думать. Ей предстояло лечь с Кладенцом под одеяло, притвориться спящей, а в нужный момент нанести удар.
Все заняли свои места и затаились. Снаружи свистел ветер, вдалеке ворчал-перекатывался гром, приоткрытые ставни тревожно поскрипывали. Надвигалась гроза.
Лежавшую неподвижно Тайку бросало то в жар, то в холод. Простыни сбились, но встать и поправить было уже нельзя. Рукоять Кладенца неприятно давила на ладонь – меч, словно в отместку за выволочку, решил сделаться тяжелее, чем обычно.
Долгое время ничего не происходило, и Тайка сама не заметила, как задремала: то ли сказалась предыдущая бессонная ночь, то ли трясовица сонные чары навела.
Её разбудил оглушительный петушиный крик – сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Никифор постарался, выкрутил громкость колонки на максимум. Тайка крепко сжала рукоять меча, готовясь к бою.