Удержаться на краю - стр. 18
Но что-то задержалась хозяйка, а ведь работа готова.
Георгий вздохнул, принял решение подняться и поторопить котолюбивую чистюлю.
Он прикрыл дверь в квартиру, здраво рассудив, что красть там нечего, подхватил свой рюкзак с инструментами и поднялся по лестнице, поймав себя на том, что снова буквально заставляет себя контактировать с человечеством.
Наверху было две двери, одна обычная, деревянная, выданная когда-то вместе с квартирой, зато вторая оказалась добротной и выглядела новой: дубовый шпон, хорошие замки, скрытые петли. Только за такой дверью мог обитать породистый холеный кот, и Георгий осторожно постучал. Он ощущал сильный дискомфорт от необходимости осуществлять все эти действия, но одно воспоминание об отце, заживо похоронившем себя в их квартире, отгоняло любые рефлексии. Нужно брать себя за шиворот и выволакивать в люди, иначе его ждет та же судьба, только ему даже продуктов некому будет принести.
Никто не собирался открывать, и Георгий машинально потянул дверь на себя – она оказалась незапертой. Сам не ожидая от себя такой прыти, он шагнул в прихожую.
– Хозяйка! Я с дверью закончил.
В комнате стоял странный запах. Крупный ротвейлер, перемотанный бинтами, скулил, положив голову на руки тонкой бледной девушки с абсолютно белыми волосами. Она отчего-то сидела на полу, привалившись спиной к стене, из кухни слышался звон посуды, а над всем этим царил кот. Как он умудрился взобраться на высоченный шкаф, Георгий взять в толк не мог.
– Вот вода…
Даже прическа не растрепалась, хотя она очень торопилась. В руках у девушки чашка с водой, и Георгий понимает, что происходит нечто совсем уж странное.
– Что?…
У хозяйки квартиры расстегнута блузка и на груди виден свежий след от укола. Одноразовый шприц лежит на столике – даже в цейтноте Чистюля не смогла оставить его на полу.
Ротвейлер глухо зарычал, когда рука с чашкой приблизилась.
– Тихо, Бруно, свои.
Девушка обхватила чашку тонкими пальцами и принялась жадно пить.
– Спасибо. Мне бы встать…
– Сиди. Выпей еще воды и посиди так, чтоб собака не нервничала.
Ротвейлер зарычал, глядя на Георгия, и тот попятился. Все-таки собака есть собака, даже если она ранена, а эта собака была ранена, и совсем недавно – на бинтах проступила кровь.
– Перевязать бы его…
Чистюля вздохнула: ну да, перевязать бы, но как?
– Дай телефон. Вон там, в кармане куртки…
Куртка брошена в кресло, хозяйка квартиры протянула тонкую, как прутик, руку, и ротвейлер заскулил.
– Тише, Бруно, все хорошо.
Ничего не было хорошо, и Бруно это знал. Какой-то чужой человек убил его хозяйку, а он ничего не смог сделать. Даже позвать на помощь сумел не он, а декоративный и высокомерный Декстер, который теперь сидит на шкафу и щурится, глядя на кавардак в доме. А Бруно хочет, чтобы приятель перестал строить из себя Повелителя Вселенной и был рядом. В минуты испытаний и опасности Стая должна держаться вместе.
Незнакомка, которая оживила хозяйку, погладила Бруно по голове совершенно бесстрашно, словно Бруно не огромный опасный пес, а кто-то вроде Декстера… Хотя декоративность Декстера сильно преувеличена, кот не раз и не два охотился на лоджии за птицами, и всякий раз успешно. Бруно этого не понимал – зачем убивать, если сыт, – но Декстеру хотелось просто ради процесса. Тяга к убийству жила в его душе и руководила его поступками, он охотился всегда, просто на членов Стаи не всерьез: нападал, чтобы сноровку не потерять, при этом не выпуская когтей, и слегка кусал – ну, типа, ты убит, короче. Бруно снисходительно относился к забавам приятеля. Декстер в Стае считался признанным красавцем и вообще милахой, хотя Бруно не видел ничего милого, когда птичьи перья летели во все стороны, потому что Дексу хочется убивать из любви к искусству.