Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала - стр. 41

Ставилась задача: Ленинград окружить, овладеть Карельским перешейком, соединиться с финнами, а Северную столицу сровнять с землей.

Однако идея захвата Ленинграда, города героически обороняемого, сравнительно ограниченными силами была обречена на провал. Назову главную причину краха плана «Нордлихт». Это Синявинская наступательная операция, подготовленная советским командованием как упреждающий удар по врагу.

Общий замысел операции состоял в том, чтобы встречными ударами Волховского и Ленинградского фронтов при содействии Балтийского флота и Ладожской флотилии разгромить мгинско-синявинскую группировку противника и снять блокаду Ленинграда с суши.

Маршал Советского Союза К.А. Мерецков вспоминал: «Всего лишь 16-километровое пространство, занятое и укрепленное противником, разделяло войска Волховского и Ленинградского фронтов. Казалось, достаточно было одного сильного удара, и войска двух фронтов соединятся. Но это только казалось. Я редко встречал местность менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти бескрайние лесные дали, болотистые топи, залитые водой торфяные поля и разбитые дороги. Трудной борьбе с противником сопутствовала не менее трудная борьба с природой. Чтобы воевать и жить, войска вынуждены были строить вместо траншей деревоземляные заборы, вместо стрелковых окопов – насыпные открытые площадки, на протяжении многих километров прокладывать бревенчатые настилы и гати и сооружать для артиллерии и минометов деревянные платформы».

В направлении главного удара наступали 8-я и 2-я ударные армии. На фронте нашей 54-й армии была предпринята попытка развернуть наступление в сторону Шапки и Тосно. Однако трехдневные напряженные бои успеха не принесли. Наша 177-я стрелковая дивизия перешла в наступление из района Погостье в направлении Веняглово 28 августа. Во второй половине этого же дня я был ранен и контужен.

Пришел в себя только в госпитале, который был развернут в лесу. Затем нас эвакуировали в Тихвинский район на станцию Пикалево. Там, в семи километрах от станции, в бараках цементного завода находился настоящий госпиталь. Обслуживали госпиталь студенты Свердловского медицинского института под руководством начальников кафедр.

В конце октября я был выписан из госпиталя и направлен в свой 483-й стрелковый полк. В справке было написано:

«Направляется в часть с отдыхом семь-десять дней». Но часть на фронте, какой там отдых!

С небольшими приключениями мы – трое офицеров – добрались до Погостья. Меня принял начальник штаба полка: «Давай быстрее в 3-й батальон, погиб командир 9-й роты Костя Соловьев, принимай роту. Твой сокурсник Николай Михеев командует ротой в соседнем батальоне».

Положение Ленинграда к началу 1943 года оставалось крайне тяжелым. Ситуацию усугубляло отсутствие топлива, сырья для промышленности. И тогда по дну Ладожского озера проложили кабель, трубопровод, по которым подавались электроэнергия и горючее. Но это были крохи. В этих условиях Ставка ВГК приняла решение: прорвать блокаду Ленинграда силами войск Ленинградского и Волховского фронтов.

14-16 января наш полк при поддержке артиллерийского полка РКГ, двух дивизионов реактивных минометов, всей артиллерии дивизии атаковал противника в районе рощи Жучок перед деревней Веняглово. Отдельным подразделениям удалось захватить несколько огневых точек на первой и второй траншеях, что вызвало яростные контратаки противника. В этом бою я был вторично ранен в голову гранатными осколками. Медсестра К. Буралкина, перевязывая меня, приговаривала: «С такими-то царапинами можно в госпиталь и не обращаться. Зарубцуются раны – будем искать тебе невесту».