Удар молнии - стр. 8
Это была ее первая беременность. И теперь она поняла то, чего раньше никогда до конца не осознавала, – ей совершенно не хотелось иметь детей.
– Это точно не холера, малярия или что-нибудь в этом роде? – с надеждой спросил Сэм. Даже почти смертельная болезнь была бы для них обоих предпочтительнее, чем беременность.
– Врач сказал, что я на шестой неделе. – Задержка началась еще в поездке, но Алекс решила, что все это из-за жары, или так действует прививка от малярии, или просто сказались тяготы путешествия. Никогда еще Алекс не выглядела настолько несчастной: – Я слишком стара для этого, Сэм. Я не хочу. Более того – я просто не смогу.
Ее слова удивили Сэма. Но он почувствовал и некоторое облегчение, потому что тоже не хотел ребенка.
– Что будешь делать? – осторожно спросил он.
– А что-то можно сделать? Не думаю. Сделать, ну, в общем, ты понял, что, – это так гадко и мерзко. И не то чтобы мы не могли себе позволить ребенка. Просто мне кажется, у меня не хватит на него ни времени, ни – нет, не сил, а как бы сказать поточнее, – тщательно подбирала слова Алекс. – Знаешь, я просто не уверена, что нам нужен ребенок. После нашего последнего разговора о детях я поняла, что дело именно во мне. И я думала, вопрос решен. Мы так счастливы вдвоем, а теперь бац! И я беременна.
Сэм уныло усмехнулся:
– Ирония судьбы, да? Мы уже отказались от идеи завести ребенка, и тут ты вдруг узнаешь, что беременна. Все-таки жизнь – штука совершенно непредсказуемая. – Он обожал повторять эту фразу, и на этот раз она звучала, как никогда, уместно. – Так что мы решим?
– Я не знаю, – разрыдалась Алекс. Она не хотела делать аборт, но и оставлять ребенка желанием не горела. Промучившись две недели, терзаясь угрызениями совести, Сэм и Алекс все-таки решили сохранить ребенка. Алекс сочла, что с точки зрения морали они не имеют права выбирать, и Сэм согласился с нею. Паркеры попытались посмотреть на проблему философски, но никакого энтузиазма у них не возникло: Алекс впадала в депрессию при одной мысли о ребенке, а Сэм, казалось, нарочно старался о нем не думать вообще. Если они и говорили о ее интересном положении, то так, словно о неизлечимой болезни. Рождение ребенка не было для них поводом для радости, лишь чем-то, чему они уже не могли помешать. Алекс и Сэм c ужасом думали о том, через что им придется пройти.
Четыре недели спустя Алекс вернулась с работы раньше обычного. Ее рвало, а от боли в животе она не могла держаться на ногах. Швейцар помог ей выбраться из такси. Он принес ее кейс. «Миссис Паркер, вам плохо?» – с беспокойством спросил он. Алекс заверила, что чувствует себя превосходно, хотя была белее мела. Превозмогая боль, она дошла от лифта до дверей своей квартиры. Через полчаса у Алекс открылось сильнейшее кровотечение. По счастью, когда она почти уже потеряла сознание, ее обнаружила домработница, которая пришла убрать квартиру. Она привезла Алекс в больницу и позвонила Сэму. К его приезду Алекс уже была на операционном столе. Все усилия врачей оказались напрасными – ребенка спасти не удалось.
И Алекс, и Сэму казалось, что после этого должно стать легче, ведь проблема исчезла сама собой. Но как только Алекс очнулась от наркоза и расплакалась, оба поняли, что пережить все это будет трудно. Паркеры были удручены горем. Теперь их мучила совесть. На Алекс вдруг нахлынули все чувства по отношению к их неродившемуся ребенку, которые она так старательно подавляла – любовь, страх, стыд, сожаление и горечь утраты. Это был худший момент в ее жизни, но теперь она узнала о себе что-то, о чем раньше и не подозревала. Теперь Алекс хотела лишь одного – ребенка. Чтобы заполнить жуткую душевную пустоту. И Сэм тоже хотел ребенка. Они оба очень сильно сожалели. Через неделю Алекс вернулась на работу, но чувствовала, что так и не отошла от потрясения.