Учитель. Назад в СССР 2 - стр. 23
– Не будем терять времени. Поехали!
Геннадий Анатольевич подскочил со скамейки, подхватил портфель, едва не упавший на тротуар. Я поднялся следом, запихивая чертёж в карман. И заторопился за Лапшиным. Но Почемучка сделал несколько шагов и резко остановился.
– Егор… Ты закончил? – поинтересовался педагог.
– Что? – не понял я.
– У тебя же кто-то в больнице? – уточнил Лапшин.
– Всё в порядке. За моей подопечной приехали, до пятницы я совершенно свободен, – неудачно пошутил.
– Почему до пятницы? – нахмурился Почемучка. – За пару часов обернёмся, здесь недалеко.
– Могу ехать хоть на край света, – пояснил я. – Всех предупредил, что домой вернусь самостоятельно.
– Вот что! – решительно заявил Геннадий Анатольевич. – Домой я тебя отвезу, едем!
– Не стоит, сам доберусь, – запротестовал я в спину.
– Едем!
– А вы куда? Остановка в другой стороне, – догнав Почемучку, спросил я.
– У меня машина, – смутившись, объяснил Лапшин.
Стареешь, Саныч, мог бы и сам догадаться, когда препод предложил отвезти домой. Не на троллейбусе ведь.
На стоянке мы остановились перед новеньким москвичом тёмно-красного цвета.
– Купил вот, на премию, – смутившись, сказал Геннадий Анатольевич, дёргая ручку. – Ах, ты, чёрт, – ещё больше растерявшись, выругался Лапшин. – Не привык…
– Хорошая премия, – присвистнул я, прикидывая, какие зарплаты у профессоров в Академгородке, если они с премии могут позволить себе машину. Для советского человека это больше, чем престижно. Это уровень благосостояния. Запредельный.
– Ленинская, – коротко бросил Лапшин, внезапно взяв себя в руки.
– Ого, поздравляю, – от души выдал я.
Стать лауреатом Ленинской премии в советское время – это как в космос слетать. В том смысле, место в исторической летописи страны гарантировано. Раньше вручали Сталинскую премию, по тем временам это означало, что человек и вовсе становился практически небожителем. Сто тысяч для советского человека – это неслыханное богатство в масштабах страны. За такие деньги можно было хоть квартиру купить, хоть машину. Хоть все вместе. Да что там, можно было жить несколько лет ни в чем не нуждаясь.
Ленинская премия поскромнее, но тоже открывала любые двери на вершинах власти, лауреат сразу попадал в разряд советской элиты.
– Не спрашивай, рассказать не могу, – буркнул Геннадий Анатольевич, опережая мой следующий вопрос.
Ясно-понятно, похоже, бывший преподаватель Егора отличился на оборонной ниве. А значит, его имя нигде не фигурировало, да и постановление о вручении не публиковалось. С момента, как Совет Министров установил Ленинскую премию, появилось так называемое секретное вручение. Вручали награду за достижения в оборонно-промышленном комплексе страны, но вот страна при этом в лицо своих героев практически не знала.
– Понял, – кивнул я, ныряя в салон автомобиля. И мы отправились в Академгородок.
– А знаешь, Егор, я всё больше и больше убеждаюсь, география – не твоё. Изобретательство – вот твоё призвание, – после недолгого молчания заявил Лапшин.
– Не уверен, Геннадий Анатольевич, – осторожно заметил я, не зная, что ещё сказать.
Кто его знает, чего там товарищ учитель с моим Егором чудили в студенческие годы, но мне пока и на селе хорошо. Обживусь, осмотрюсь и начну действовать по своему плану. Менять, так сказать, моральный облик любимой Родины в лучшую сторону.