Учитель - стр. 12
– Эбби! – жизнерадостно окликнул мистер Лоустофт, директор музея.
Пожилой джентльмен напоминал доброго дедушку: круглые очки, румяные щеки, модный галстук-бабочка. С первого дня Эбби прониклась к нему симпатией, а директор не только сразу проявил расположение, но и позволил почувствовать себя на работе свободно и уверенно – как дома. Даже здоровался он так, словно приветствовал близкую родственницу. На всем белом свете лишь несколько человек умели это делать.
– Здравствуйте, мистер Лоустофт! – Эбби улыбнулась тепло и искренне, от души радуясь встрече.
В последнее время директор появлялся на работе реже, чем прежде: страшный диагноз диктовал определенные условия. Отремонтированный, обновленный, полностью действующий музей должен был стать его последним, прощальным детищем.
– Эбби, я надеялся встретить тебя здесь. Что скажешь? Нравится новый вестибюль? – Директор сиял гордой улыбкой.
– Просто потрясающе.
– Университет обратился с просьбой принять на стажировку одного из аспирантов, он пишет диссертацию об исторической консервации или чем-то подобном. Вот я и подумал, что лучше всего направить его к тебе.
– Ко мне? – удивилась Эбби. Она привыкла работать в одиночестве и другой судьбы не желала.
– Кстати, у меня есть и еще один сюрприз! Подойди-ка!
Мистер Лоустофт направился к громоздкому, накрытому чехлом предмету, и Эбби ничего не оставалось, как неохотно двинуться следом. Она ненавидела сюрпризы. Директор сдернул чехол, и Эбби увидела огромного самурая в твердых кожаных доспехах, отполированных до зеркального блеска.
– Не понимаю, с какой стати мы храним шедевр наверху? Это один из моих любимых экспонатов.
На маске самурая застыла зловещая улыбка, а вместо глаз зияли черные дыры. Шлем венчали демонические красные рога – острые и угрожающие. Эбби уже забыла это ужасное лицо. Много лет подряд она старательно обходила экспонат самым дальним из всех возможных маршрутов, чтобы даже не думать о его существовании. Лицо поражало бесчеловечностью, а глазницы смотрели жуткой пустотой. Она попятилась. Нет, нельзя допустить приступа паники; надо как можно быстрее убежать, спастись.
– Здесь он выглядит безупречно. – Встревоженная и испуганная, она продолжала отступать.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, все в порядке. Просто устала, пора немного освежиться.
Эбби бросилась в ближайший туалет для посетителей, открыла кран и принялась умываться холодной водой. Лицо горело. Да, она очень не любила сюрпризы.
Вернулась в пустой вестибюль. Тишина музея обостряла одиночество, лишь откуда-то издалека едва слышно доносилась тихая музыка – постоянный фон. Эбби свернула за угол и едва не столкнулась с охранником.
– Суматошный денек? – Перед ней стоял Шон Корден. Искусственно осветленные волосы прилипли к блестевшему от пота лбу.
– Да. – Эбби попыталась обойти препятствие стороной, однако Шон не пропустил. В эту игру он играл исключительно потому, что Эбби она не нравилась.
– Прости, но мне необходимо готовиться к открытию. В запасе остается пара месяцев. Разве тебе нечем больше заняться?
– Не надоело? Изо дня в день возишься с мертвечиной. – Шон медленно втянул нижнюю губу и пристально посмотрел на ее рот.
– Нисколько.
Эбби снова попыталась увернуться, однако охранник придвинулся ближе. Теперь он стоял почти вплотную, так что отвратительный запах сигарет и алкоголя бил в лицо и не давал дышать. «Это всего лишь игра, он ничего не знает», – снова и снова мысленно повторяла Эбби, соображая, как лучше поступить: прямо посмотреть в наглые глаза или опустить голову. Хотелось сделать второе – но и Шону хотелось того же. Эбби решила держаться стойко, надеясь, что охранник не заметит за ее взглядом темноты. Единственное, к чему он стремился, – заставить ее выйти из себя. Ощутить хотя бы крошечную власть над человеком, от которого можно добиться реакции. Шону нравилось, что она легко пугалась и возбуждалась.