Ученик якудзы - стр. 16
Но чистота волшебного голоса была не идеальной. В нее вплетался другой звук – далекий, еле слышный, но достаточно громкий и грубый для того, чтобы испортить наслаждение полетом и ощущение растворения в красоте, недоступной пониманию смертных. Виктор невольно прислушался к этой чуждой гармонии ноте – и она вдруг стала стремительно нарастать, заглушая и сминая своим напором прекрасную мелодию…
Он открыл глаза – и невольно снова зажмурился.
Наверху ревел Степаныч:
– Клади!!! Клади штангу, мать твою!!!
Виктор ощутил свои руки. Но ощутил их как-то отстраненно, неестественно, как чувствует начинающий водитель автомобиля связь между баранкой и колесами.
Кости вибрировали, словно перетянутые струны, грозя вот-вот лопнуть от непомерного напряжения. А руки все еще сжимали гриф, который изо всех сил тянул на себя Степаныч, пытаясь положить его на стойки. Виктор увидел вздутые вены на предплечьях тренера и удивился немного – неужели этот бугай штангу из его ладоней вырвать не может?
Виктор попытался ему помочь – но руки не слушались. Им почему-то необходимо было жать-жать-жать штангу до тех пор, пока из них не полезут обломки лопнувших костей.
Это было странно.
Боли Виктор не чувствовал. Не чувствовал он и особого напряжения. Но тело работало само… по им самим заданной программе. И останавливаться не собиралось. Вот только Степаныч мешал…
«Да ну, ерунда какая-то, – пришла лениво-спокойная мысль. – Это ж мое тело. А ну-ка!»
Он представил, как руки кладут штангу на стойки, – и они немедленно повиновались. Вернее, попытались повиноваться.
Одновременно с лениво-спокойной мыслью вернулись и нормальные ощущения нормального человека. А вместе с ними и адекватное восприятие окружающей реальности.
Ощущение реальности нахлынуло резко, словно Виктор вынырнул из какого-то замедленного, зыбкого мира нечетких контуров в нашу привычную обыденность с запахами пота, ревом Степаныча и ватными руками, безвольно сгибающимися под тяжестью перегруженного снаряда.
А сверху свободно и беспрепятственно падала штанга.
«Вот и всё. Финиш».
Эта мысль тоже была ленивой и спокойной. Чего суетиться, когда он, финиш, уже практически настал? Как говорится, поздняк метаться…
Но, может, все же попробовать?
Невероятным усилием – откуда что взялось? – Виктор выбросил вверх и назад свои безжизненные руки.
– Аррр!!! – взревел сверху Степаныч.
Штанга грохнулась на стойки. А по обеим сторонам скамьи упали руки Виктора.
Вокруг скамьи кучковались все, кто был в зале. Они смотрели на Виктора глазами, полными… Страха? Изумления? В общем, не смотрят так на своих, пусть даже учудивших что-то невообразимое.
Так смотрят на чужих…
И тут пришла боль. Виктор застонал и скатился со скамьи на пол.
Боль разлилась по всей верхней половине туловища. Страшно ломило руки, грудь, плечи… Кровь колотилась в виски, в лоб, в глаза, кровь клокотала в горле, пузьрясь на губах розовой пеной…
Степаныч устало присел на освободившуюся скамью.
– Гормон роста? – бросил он устало через плечо. – Или кокаин?
– Ч-чего-вввууумммвв? – взвыл-простонал Виктор.
– Чего кольнул-то? Или нюхнул? Скорую вызывать, чтоб кровь почистили?
– Н-не надо…