Ученица мертвой белки. Книга 2 - стр. 7
Часы, стоя на белом снегу, тикали настойчиво и тревожно, обратным ходом приближаясь к отметке с цифрой двенадцать. «Против часовой стрелки… Обратный отсчет… Для чего? Черт возьми!» – внезапное озарение наступило ровно за минуту до того, как ее недогадливость стоила бы ей жизни. Взрыв! То, что требуется мертвому царству, чтобы сорвать закостеневшие оковы вечного застоя.
Схватив на бегу лыжную куртку, Янка рванула прочь от смертоносного будильника прямиком к отвесному обрыву. А позади уже взметнулись к небу брызги ледяных искр, захлестываемые кипящей лавой, исторгнутой взрывом из-под земли. Земля льда и пламени жаждала крови, расширяясь в полыхающем жаром разломе, и выбор между худшим и наихудшим уже не стоял – Янка не раздумывая шагнула в пропасть.
Мгновенный полет, нераспознанный умом, венчала земная твердь. Янка зажмурилась в ожидании удара. Но боли не последовало. Лишь мириады похожих на снежинки звезд поднимались к небесам. И Янка была одной из них и всеми сразу одномоментно. И не было в ее жизни мига прекрасней. «Если так выглядит смерть, то только ради нее и стоит жить», – подумала она, охваченная чувством внезапно нахлынувшего счастья.
Но, не успев вознестись, снова рухнула в жизнь. Или жизнь обрушилась на нее катетером у вены и пробуждением отекших членов на жестком ложе медицинской каталки.
– Где она? – спросила Эльжбета Ракса.
Мать Янки стояла, опершись плечом о дверной короб в кабинете пани Барбары, куда только что добралась по извилистым коридорам пещеры. Никто не завязывал ей глаза: в отношении пани Раксы, многолетнего партнера Академии, предосторожности были неуместны. Впрочем, она без труда нашла бы кабинет Абовской и с завязанными глазами: бывать здесь приходилось не раз.
Но в тот день почва теряла твердость под высоким каблуком, колени подкашивались, весь мир будто разом лишился опоры – того и гляди развалится, как карточный домик!
Барбара ждала за столом, по привычке избегая прямых взглядов, и заметно нервничала. Кто-то из персонала вдруг поднял переполох, позвал ее, в палате что-то стряслось, она подскочила, как на пружине, не без облегчения отсрочив непростой разговор.
Эльжбета не осталась в дверях. По-хозяйски устроившись в кресле Барбары, она, нисколько не церемонясь, принялась перелистывать сложенные на столе бумаги. Тем временем в коридоре стояли галдеж и суета: какой-то бедолага порезал вены, пришлось его срочно реанимировать. Но суматоха снаружи не трогала Эльжбету. Она неотрывно глядела на испещренный мелким почерком Барбары титульный лист, содержащий данные пациентки по имени Янина Ракса и черно-белое фото дочери.
Вернулась запыхавшаяся пани Абовская.
– Прости, Эльзи, у нас случай, как говорится, из ряда вон… Ненормальный русский отчебучил! Надо было сразу переводить его на особый режим. Я говорила, да кто ж меня послушает?!
Пропустив мимо ушей сетования доктора, Эльжбета повторила вопрос:
– Где она?
– В операционной, – ответила Барбара поникшим голосом.
– Ну и напугала же ты нас, Янка! Слава богу, обошлось! – Улыбчивое лицо профессора Альберта Гловача выражало участие.
– Что случилось? – спросила Янка, поднимаясь с каталки в полумраке больничного коридора.
Она предприняла попытку высвободиться из оплетающих ее тело трубок, но пан Гловач остановил: