Ученица Калиостро - стр. 44
Вся Рига садилась ужинать. Один только начальник генерал-губернаторской канцелярии тащился на Романовну (ее немецкого названия он еще не знал). И когда удастся сесть за стол – неведомо.
По дороге он думал, как бы выманить из морозовского дома субретку Маврушку. Не являться же за ней во всем блеске своего чина. Решил – как полагается персонажу в комедии – найдет способ, когда пробьет час выходить на сцену. Самое забавное, что так оно и получилось.
Он увидел Маврушку, выходящую из калитки с корзинкой на сгибе локтя. Она сама куталась в большую серую шаль и корзинку также кутала.
Извозчик по его приказу нагнал горничную.
– Тебя подвезти, голубушка? – спросил Маликульмульк.
Маврушка резко обернулась и совсем по-дружески улыбнулась ему.
– Мне вас, сударь, Бог послал.
– Ну так полезай сюда. Куда тебя везти?
– На Родниковую.
– К Дивовым?
– К кому ж еще?
Корзинку она поставила на колени. Косолапый Жанно принюхался – запах соленых огурцов забивал ароматы прочей снеди. Горничная тайком снабжала бывшую хозяйку провиантом. Любопытно, как это преподносилось старому упрямому свекру? Но пора было выходить на сцену проницательному наблюдателю.
– Я обещал тебе, что узнаю имена злодеев, из-за которых пропали Михайла Дивов и Никишка, – сказал Маликульмульк. – Мне сообщили несколько имен, я их сейчас скажу, а ты вспоминай, голубушка, не слыхала ли их от бывшего барина или подлеца Никишки.
И он перечислил, но уже не пятерых, а шестерых: графиня де Гаше, Эмилия фон Ливен, Иоганн Мей, Леонард Теофраст фон Димшиц, Андреас фон Гомберг и неизвестно кто фон Дишлер.
– Графиня де Гаше, – сразу сказала Маврушка. – Но она добрая барыня, она хотела барина от карт отвадить.
– Не было ли меж ними чего?
– Да она ему в матери годится!
– Как вышло, что она с тобой познакомилась?
– Она со мной не знакомилась вовсе, а присылала ко мне одного господина. Он просил, чтобы я госпожу Дивову уговорила к ней в услужение пойти. А она дама богатая! Я, подумала: коли молодой барин сгинул, да денег нет, да старый барин – что твой кощей, может, ей бы гордость свою спрятать и доброй барыне послужить? И даже не горничной – а так… для разговоров… Это же не стыдно! Вон раньше и мы в гости езжали, и к нам езжали, так при многих барынях такие дамы живут! И все премного довольны!
Маврушка говорила, а Косолапый Жанно внимал запаху соленых огурцов. Ядреные, наверно, были огурцы, хрусткие, и смородинного листа стряпуха не пожалела, и чесночком не злоупотребила.
– С графиней понятно. А кого из господ поминал молодой барин?
– Гомберга. Его часто поминал.
– И сказывал, где Гомберг живет?
– Зимой в крепости жилье снимал. Михайла Петрович к нему часто хаживал. Как задержится – так сейчас и ясно: у Гомберга.
– Там же и в карты играли?
Маврушка задумалась.
– Почем мне знать? – спросила она. – Может, и там…
– А Гомберг у вас бывал? Когда еще на Мельничной жили?
– Бывал.
– И что? Каков собой? Да ты не бойся, я ведь прямо сказал: хочу Дивовым помочь.
– Собой-то он хорош… – с подозрительной тоской в голосе отвечала Маврушка. – Как картинка с табакерки… Стой! Вот тут я сойду.
– Я подожду тебя и отвезу обратно, – пообещал мудрый Маликульмульк.
Ибо даже в комедии минувшего века, где характеры просты, а вся прелесть – в сатире, трудно было бы найти в пятнадцатитысячном городе молодца по такой примете, как сходство с неизвестно какой картинкой.