Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад - стр. 37

На Крымова, бывшего командира 1-го Нерчинского казачьего полка, а впоследствии начальника Уссурийской конной дивизии, имевшего заслуженную репутацию волевого человека, по многочисленным свидетельствам, еще до февраля 1917 г. возлагали особые надежды и Гучков, и Алексеев^>18. Гучков не скупился на самые положительные отзывы о Крымове: «Очень сильный, волевой, с большим талантом, большим политическим умом, с пониманием положения и чувством ответственности за себя, своих людей»^>19. Сам Крымов, в свою очередь, возлагал огромные надежды на Гучкова и считал его блестящим специалистом по армии, которому, по его словам, «никакие Шуваевы в подметки не годятся». Позже он с восторгом встретил назначение Гучкова военным министром. Крымов, по словам П. Н. Врангеля, «выдающегося ума и сердца человек, один из самых талантливых офицеров Генерального штаба, которого приходилось мне встречать на своем пути…», в беседах с ним неоднократно доказывал ему, что страна идет к гибели и «что должны найтись люди, которые ныне же, не медля, устранили бы Государя “дворцовым переворотом”»^>20.

По словам генерала Пустовойтенко, сказанным им 8 (21) ноября 1915 г. своему доверенному лицу – Лемке, как впрочем, и по комментариям этого доверенного лица, Крымов был на особом счету в Ставке: «.Пустовойтенко сказал мне (Лемке. – А. О.): “Я уверен, что в конце концов Алексеев будет просто диктатором”. Не думаю, чтобы это было обронено так себе. Очевидно, что-то зреет, что-то дает основание предполагать такой исход. Недаром есть такие приезжающие, о цели появления которых ничего не удается узнать, а часто даже и фамилий их не установишь. Да, около Алексеева есть несколько человек, которые исполнят каждое его приказание, включительно до ареста в могилевском дворце. Имею основание думать, что Алексеев долго не выдержит своей роли около набитого дурака и мерзавца, что у него есть что-то, связывающее его с генералом Крымовым именно на почве политической, хотя и очень скрываемой, деятельности»^>21.

Крымов приехал в Петроград в январе 1917 г. и попросил Родзянко дать ему возможность неофициально выступить перед представителями общественности. На квартире у председателя Думы собрались, по его словам, «многие из депутатов, членов Государственного совета и членов Особого совещания»^>22. Уточнил данные Родзянко Керенский: были собраны лидеры «Прогрессивного блока». Он же сделал характерную оговорку: «Чтобы лучше понять атмосферу, царившую на последней сессии Думы, которая длилась с 1 ноября 1916 года по 26 февраля 1917 года, надо иметь в виду, что мысли всех депутатов были заняты ожиданием дворцовой революции»^>23. На этой встрече Крымов убеждал собравшихся в необходимости торопиться с организацией переворота и в том, что армия встретит его с радостью. По свидетельству Родзянко, присутствовавшие на совещании Шингарев, Шидловский и Терещенко поддержали эту идею, и только он сам, по его собственным словам, выступил против. Керенский вспоминает, что хозяин квартиры всего лишь попросил не употреблять в адрес монарха особо сильных выражений. При этом Родзянко не протестовал против того, чтобы военачальники сами убедили императора отречься. В качестве одного из вариантов рассматривалась остановка царского поезда между Ставкой и Петроградом, где офицеры верных частей заставили бы Николая II отречься от престола