Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - стр. 109

. На самом деле своими действиями (арестами, высылками лиц с «подозрительными фамилиями», запретами полиции разгонять «патриотические демонстрации») Ф. Ф. Юсупов только возбуждал страсти, которые потом не смог контролировать. По его приказу был арестован даже председатель Общества фабрикантов и заводчиков Московского района Ю. П. Гужон – французский подданный^>52 и, по иронии судьбы, активный участник обсуждения мер по борьбе с немецким засильем^>53. После майских событий в Москве он удивительно быстро переменил точку зрения на этот вопрос и уже считал необходимым сообщать В. Ф. Джунковскому, что нагнетание антигерманских настроений в России явно направлено против власти^>54.

Только вечером 29 мая (11 июня) главноначальствующий Москвы ввел в городе комендантский час: движение по улицам было ограничено с десяти вечера до пяти утра^>55. В этот же день для расследования событий в город прибыл министр юстиции И. Г. Щегловитов. 30 мая (12 июня) Ф. Ф. Юсуповым были запрещены любые манифестации, «какого бы рода они ни были»^>56. Комендантский час в Москве был отменен только 2 (15) июня^>57. 29 мая (11 июня) городской голова и председатель Всероссийского союза городов М. В. Челноков обратился к жителям Москвы с призывом к спокойствию: «Грабежи и насилия вчерашнего дня составляют неслыханный позор для родной столицы и ослабляют наши силы. Всякому пропущенному дню в нашей фабрично-заводской работе наши враги бесконечно радуются, и каждый из вас пусть задумается об этом. Московская городская дума обращается к населению города Москвы с призывом немедленно прекратить недостойные Москвы погромы, а к рабочему и фабричному населению Москвы – с просьбой напрячь все силы и не допускать приостановления работ на фабриках и заводах, ибо каждый день промедления есть торжество врага»^>58.

Враг действительно мог торжествовать, тем более что он не имел к организации этих событий никакого отношения. Торжествовала и общественность столицы. «Два воззвания прочли вчера утром москвичи: главноначальствующего над г. Москвой и московского городского головы, – гласила передовица «Утра России». – В самом факте одновременности этих двух воззваний мы усматриваем отрадный признак осуществления желаемого сотрудничества административной власти Москвы с органами общественного самоуправления»^>59. Несмотря на столь очевидные достижения Ф. Ф. Юсупова, для него наступало время для оправданий за случившиеся события. Весьма созвучной словам и действиям генерала была версия московских официальных властей, которую они поспешили направить в Ставку: «Взрыв оскорбленного народного чувства – буйного, разнузданного, но все же в основе своей имеющего нечто от патриотизма»^>60.

От имени Московской городской думы к главковерху немедленно обратился и М. В. Челноков, уверявший великого князя, что «Москва, готовая всеми средствами способствовать полной победе над врагом, примет все меры к необходимому и полному восстановлению Первопрестольной. Полная верой в окончательную победу русского оружия под верховным водительством Вашего Императорского Высочества, Москва не остановится ни перед какими трудами и жертвами, сделает все, чтобы удовлетворить нужды армии и тем помочь довести великую отечественную войну до победоносного конца»