Убойная секретарша! - стр. 40

Что ж, метко. Мне это подходило, и я окончательно решил дать ей шанс!

– Вот это – моя приемная, а это – кабинет. Входите, Гельятина, и закройте за собой дверь. В наших с вами рабочих отношениях я настаиваю на своего рода приватности.

Я вошел в кабинет и повернулся, остановившись перед широким столом, за которым работал.

Девушка послушно вошла следом и закрыла дверь. А вот насчет имени с нажимом заметила:

– Лучше Геля, Максим Богданович. Исключительно для облегчения нашей с вами коммуникации.

– Почему? Вам не нравится собственное имя?

– Нравится. Но для вашего спокойствия, поверьте, лучше не призывать меня полным именем на свою голову.

С этим было трудно поспорить, и я поинтересовался – с целью заполнить информацию в голове.

– Раз уж ваши документы на стадии поиска полицией, могу я узнать ваше отчество, Геля? Мне почему-то кажется, что оно у вас тоже не банальное.

Девушка запнулась, но ответила:

– Э-м, Гельятина Людовиковна я. Ветерок.

– Феерично! – я хмыкнул, не сдержавшись. – У вас родители, случайно, не историки?

Пухлые малиновые губы строго сомкнулись.

– Простите, Максим Богданович, не вижу ничего смешного. И – нет!

Пришлось кашлянуть в кулак, чтобы выглядеть серьезнее.

– К-хм, вы правы, Геля. Давайте ближе к делу. Надеюсь, вы в курсе, что я беру вас на испытательный срок? Всё согласно трудовому договору. Начинаем с сегодняшнего дня, но окончательное решение насчет вас я приму только через два месяца.

Ветерок сухо кивнула.

– Конечно в курсе. Не исключено, что вы мне не подойдете, и тогда мы расстанемся гораздо раньше!

Сначала я старался не ржать, когда услышал новое отчество Крапивиной. Потом не улыбаться, когда узнал отчество своего секретаря. А теперь я пытался не изображать идиота. Но мои брови все равно изумленно поднялись.

– Даже так?

Мешковатый серый пиджак хорошо скрывал, какой комплекции девушка. Но явно не пышка. Рост немного выше среднего, рыжая, на ноги я не смотрел, чтобы не смущать ее из-за походки. Зато догадался, что под радугой макияжа у нее скрывается вполне себе милое личико. Наверняка излишне пресное, раз уж она решила его ярко раскрасить.

Ха! Как Бог попугая, когда увидел Какаду голым!

А вот пахло от нее приятно – однозначно в плюс.

– Максим Богданович, месяц! И если я вам не подхожу – мы прощаемся в любой из следующих дней. Но месяц я работаю без увольнения, чтобы ни случилось, или ухожу сейчас. Решайте!

– Почему такой срок?

– Уверена, что к его окончанию я успею составить о вас личное и беспристрастное мнение.

– То есть… вы обо мне? – мои брови взлетели еще выше. – А не наоборот?

– Ну, себя-то я хорошо знаю, логично? – не моргнула глазом Ветерок. – Чего не могу сказать о вас. А вдруг вы только с виду серьезный молодой человек, а копни глубже, – она прицельно меня обсмотрела от носков ботинок до носа, – окажетесь мстительным самодуром? Или того хуже – избалованным папенькиным сынком? С раздутым чувством эго и крохотным пе… впрочем, не важно, с чем.

– Нет, важно! Особенно последнее. Что вы хотели у меня измерить?

Мой дикий взгляд, а именно так я сейчас смотрел на Ветерок, она выдержала не дрогнув. Сказала ровно, как отрезала:

– Исключительно «пе»-рсональное досье заслуг! Иными словами, ваше соответствие занимаемой должности. Видите ли, Максим Богданович, мне Сан Саныч объяснил, чей вы сын. Так что, думаю, месяц – это тот срок, который устроит нас обоих!