Убойная фарцовка - стр. 9

Хохол, закончивший Московское академическое художественное училище памяти 1905 года, неплохо разбирался в древнерусской живописи, имел связи в среде художников и реставраторов. Он заверил, что без труда найдет, кому продать иконы. И идея перекочевала из мира эфемерных мыслей в грубый мир поступков. Церковь в Коломенском первая пала на их победном пути…

– Машины зачем угоняли, если свои есть? – спросил Уланов, закончив писать очередной протокол.

– На своих пару раз ездили, – сказал Лысый. – Чуть не засыпались и решили, что безопаснее чужие брать. Сурен мастер замки вскрывать. А Хохол документы делал. Он же художник. Ему доверенность пять секунд нарисовать.

– А оружие вам зачем понадобилось?

– Никто никого убивать не собирался. И нападать не собирался, – махнул рукой Лысый, едва не опрокинув термос с горячим кофе на пирожки с капустой и мясом из соседнего магазина, которыми его откармливал оперативник, чтобы беседа тягостной не казалась.

– И зачем тогда два обреза?

– От страха.

– Это как?

– А так. Продумали с самого начала – если ночью нас селяне застукают, то всей деревней кольями и забьют. И никакое самбо с гимнастикой не поможет. А в воздух пара выстрелов – и дураков нет на смерть идти. Так что…

– Для самообороны, значит?

– Вот именно. Так и пишите – для защиты жизни.

Уланов усмехнулся и поинтересовался:

– Где могут хорониться Жорж и Хохол?

– Э… – уставился на него Лысый. – Вы что, их не арестовали?

– Арестуем еще.

– Ха, – покачал головой Лысый. – Это что же получается…

– А тебе какая разница?

– Ну… Может, я на них бы стрелки перевел. И не пел бы соловьем, как идиот.

– Да ладно – пусть неделей позже, но они все равно сядут. В Африку не убегут, сам знаешь, – хмыкнул Уланов. – Железный занавес.

– Ну да, – кивнул Лысый.

– Так где они могут быть? Не тушуйся, рассказывай.

– Мы договаривались, если влетаем на деле, то домой ни ногой. У каждого свой тайничок был. И укромное место, где спрятаться от милиции.

– И где?

– Я не знаю… У нас была команда «врассыпную». А это значит – каждый за себя.

– Сурен может знать?

– Нет. Хохол и Жорж друг к другу ближе были. Может, вместе где-то отлеживаются.

– Где отлеживаются? Давай, не тормози.

– Да не знаю я!

Уланов пододвинул задержанному пачку «Космоса»:

– Чего ты так разволновался? На, покури.

Лысый закурил, закашлялся, прокомментировал:

– Дрянь, а не табак.

– А ты к чему привык?

– К «Мальборо». Около «Националя» его всегда можно за пятерку купить.

– На пятерку – это месяц «Приму» курить можно.

– К хорошему быстро привыкаешь, товарищ капитан. Только вкусишь нормальной жизни, и другой вкус уже горчит.

– И куда завела тебя красивая жизнь?

– А я еще свою возьму. Мне это на роду написано.

– Хорошо хоть зарабатывали? – поинтересовался Уланов.

– Машина, кооперативная квартира. «Мальборо» и черная икорка. Рестораны к твоим услугам, в любой пустят в обход очереди, только червонцем махни на входе… Сказка. На все хватало.

– Ты так сладко рассказываешь.

– Эх, – махнул рукой Лысый. – Ты пойми, капитан. Я не бандит. Не уголовник. Я просто хочу жить достойно. А не как эти…

Он махнул рукой куда-то вдаль, подразумевая, наверное, под «этими» большинство граждан СССР.

– Кому иконы сбывали? – полюбопытствовал Уланов.

– Я в это не лез. Хохол полностью на себя все брал. У него какие-то выходы на заграницу были.