Убойная фарцовка - стр. 12

Дозвонившись до изолятора, он представился и спросил:

– Водолазова еще в Матросскую Тишину не свезли? Когда, сегодня? Надо притормозить. К нему еще разговор есть.

Отлично, не нужно ехать в СИЗО, брать разрешение у следователя. Достаточно пересечь двор, пройти через охранников и подняться в комнату для допросов изолятора временного содержания.

«Спокойствие, только спокойствие», – как говаривал Карлсон. Не надо гнать гусей. Надо все тщательно продумать. Прикинуть, как повести разговор. Ведь факт налицо – в записной книжке Геракла был телефон фактического места проживания Жоржа. Но не факт, что Водолазов будет разглагольствовать на эту тему.

Уланов задумчиво просидел за столом еще с четверть часа, незаметно опустошив термос с кофе. Досадливо крякнул, поняв, что на вечер не осталось ни капли. Впрочем, кофеина он перебрал – могут быть проблемы с давлением. Посмотрел на часы, вспомнив бессмертную фразу Алибабаевича из фильма «Джентльмены удачи»: «А в тюрьме сейчас макароны дают». Уже не дают. По времени обед в изоляторе должен закончиться. И Геракл теперь лежит на нарах, листая подаренную ему Улановым книгу изречений великих людей, попутно доставая двух сокамерников-карманников цитатами и жестко подавляя бунт словами:

– А ты слушай, молодой, не ершись. Своего ума нет, так хоть чужого набирайся.

Уланов встал, положил в карман пиджака записную книжку. Пригладил перед зеркалом волосы. Из зазеркалья на него смотрел тридцатилетний мужчина, сухощавый, с ранними седыми волосами на висках. Его лоб прорезала глубокая морщина – ничего не мог с ней поделать. А глаза с годами стали какие-то колючие, недобрые, и ему самому это не нравилось. Но уж какие есть.

– Куда прихорашиваешься, красавец? – спросила Лиза.

– Пошел дело делать.

Он пересек двор. Преодолел неприступный барьер из тяжелых дверей с автоматическими защелками, из строгих, пристально изучающих документы постовых. Заполнил необходимые бумаги. И очутился в комнате для допросов с привинченной к полу мебелью. Сколько времени он здесь провел в беседах с ворами, разбойниками, сколько им сигарет отдал, сколько бутербродов скормил.

– Здравы будьте, гражданин начальник, – кивнул Геракл, заходя в комнату.

– И вам того же. Присаживайтесь.

Вор заметно отъелся. Из его глаз пропал затравленный блеск. Заключение явно пошло ему на пользу, вернув душевное равновесие.

– Как вам тут? Жалобы? Пожелания? – спросил Уланов.

– Да все нормально, гражданин начальник. Все путем… Только вот сердце ноет – как там Клювик?

– Нормально. Клюет в три горла.

– Перекармливать нельзя… Просьба у меня. Мне пятерку минимум дадут. А какаду по двести лет живут. Вы его сохраните. Я выйду, заберу. Друг все же. Лучший…

– Договорились.

– Вы по делу или так? Вроде уже все вам сказал.

– Все?

– Христом Богом клянусь.

– Кроме одного. Куда же все-таки иконки сбывали.

– Но я рассказал же.

– Самому не смешны такие сказки?

– Ну, извиняйте, – вздохнул Геракл, разводя руками.

Уланов вытащил из кармана и положил перед собой записную книжку. Развернул. И ткнул в телефон Жоржа:

– Помните, чей номер?

Водолазов как-то понурился.

– Ему скидывали антиквариат? – продолжил Уланов.

– Ну, скидывал. Чего уж теперь. Но показания под запись не дам.

– Да какие показания? Меня интересует, где он сейчас может быть.