Убойная должность - стр. 18
– УрГЭУ.
– Господи, – со смехом проговорил Антон и покачал головой. – Как у нас любят аббревиатуры! Еще с советских времен. Звучит-то как коряво! Извини, если обидел, все-таки это твоя альма-матер.
– Да ничего, мы сами на первом курсе смеялись от такого сочетания букв. В обиходе все равно между собой называли свой вуз универом.
– А на каком факультете учат таких симпатичных девушек, которые потом красуются в банковских офисах?
– О других не знаю, – засмеялась Галина, – а я оканчивала факультет мировой экономики и финансов.
Антон это знал, знал и про красный диплом. Но тема образования ему была нужна как трамплин для перехода к теме работы.
– Мировой экономики! Ого! Это ты что же, можешь и в международном финансовом офисе работать? Хм, кажется, я тоже коряво выразился. Увы, не специалист.
– Специалист по мировой экономике – это немного другое, Антон. Только мне не хотелось бы сейчас говорить на эту тему. Давай лучше о фильмах! С тобой так интересно говорить о культуре, ты так своеобразно смотришь на эти вещи.
Антон внутренне вздохнул, продолжая улыбаться, и стал говорить о культуре. О последнем фильме Федора Бондарчука и экранизации произведений Акунина. Жаль, профессиональная тема на сегодня исчерпана, и теперь придется искать новый повод для ее обсуждения. Надо что-то придумать, чтобы это не выглядело подозрительным. Вполне возможно, Романова могла оказаться одним из членов преступной группы.
Ресторан «Ереван» в Екатеринбурге никогда не слыл местом сбора армянской диаспоры и вообще местом, где собираются одни армяне. Хотя именно армян там было прилично. Но помимо них в этот ресторан ходили и являлись там завсегдатаями люди, которым нравилась армянская кухня, сама атмосфера Закавказья. Здесь всегда по вечерам выступал дуэт народной песни, здесь каждый вечер можно было послушать композиции на национальные темы с участием дудука. Задумчивые мягкие мотивы, как вечные вершины гор.
Лечи Автаев был равнодушен не только к армянской музыке, но и к музыке вообще. Он мало жил на родине в среде своих соплеменников, он почти не умел танцевать чеченскую лезгинку. Как-то так повелось, что Лечи сначала ездил по России с родителями-строителями. Потом, когда он их потерял в результате страшной аварии на производстве, его взяли в свой дом дальние родственники, жившие в Астрахани. Потом… Потом молодой Лечи Автаев исколесил почти всю страну. И везде он сравнивал, как живут его соотечественники и как живут русские. Ему не бросались в глаза нищие деревни, заброшенные шахтерские поселки. Он смотрел и щурился на дома элитной планировки, на дорогие машины и коттеджные поселки. Вот так, невольно сравнивая, он рос, взрослел, формировался как личность – завистливым, злым.
В ресторан «Ереван» Лечи пришел, когда на улице было уже темно. Еще часа два до закрытия, в обоих залах многолюдно, возле эстрады уже кто-то пытается танцевать под армянские напевы. Лечи пригляделся и увидел, что это подвыпившая русская женщина и молодой армянин. Танец у женщины получался плохо, но армянина это, кажется, только веселило. Лечи скрипнул зубами и проворчал себе под нос нечто нелестное в адрес парочки.
Сесть за предложенное ему место Лечи не успел. Из-за соседнего столика послышался громкий возглас и вверх призывно взметнулись две костлявых волосатых руки. Это был Томаз, ради встречи с кем, собственно, Лечи сюда и пришел. Точнее, он надеялся найти тут Томаза и попасться ему на глаза.