Уборщица из Любимовки - стр. 6

Так говорила его горячо любимая мамочка – С вами деревенскими одни проблемы. Дай вам палец, вы и руку откусите.

Понятно, почему он меня не узнал. Это тогда я была глупая дурочка, верила в сказки про принца, а теперь, давно всё поняла. Два раза повторять не нужно.

После магазина, где, кроме всего прочего я, конечно же, купила маленький шоколадный батончик Мане, мы вернулись домой.

– Что-то ты какая-то грустная? Случилось чего? – мама подозрительно смотрит на меня.

Она чувствует все мои настроения и Машкины тоже.

– Нет, – достаю из пакета продукты, рис, гречку, перловку овсянку и макароны.

– А такое ощущение, что случилось, – мама прищурилась, взяла пакеты с крупами и положила в шкаф, снова на меня обернулась, – не заболела, бледная ты?

– Не заболела, – говорю, а сама чувствую, чем больше она допытывается, тем сильнее хочется всё рассказать.

– Машке, всё-таки купила батончик, – глянула на довольную Маню.

– Просит ведь…

– А аллергия не спросит, придёт, – строго сказала мама, в прошлый раз не помнишь, как обсыпало.

– Это другой батончик. Не от всего же её обсыпает, что ж теперь ребёнку и конфеты не есть, – намекаю на то, что в моём детстве конфет вообще не было.

– Да какая разница. Ладно, давай, переодевайся, пошли на огород.

Я пошла переодеваться.

Весь вечер мы провели на нашем огромном огороде. Работы там всегда куча. Пока жарко днём не выходим, а позже когда солнце немного затухает и склоняется к западу, идём цапать и поливать.

У нас тут много чего насажено. Мы с мамой почти всё сами выращиваем, чтобы потом весь год на своих овощах и фруктах. Магазинное не покупаем. Всё своё – натуральное. Маня тут же недалеко крутится. Одну её дома не оставляем, боимся, чтобы не полезла куда-то и не нашкодила. Сколько раз уже было.

Домой вернулись уже к сумеркам. Помылись в уличном душе, под нагретой за день водой. Переоделись в свежее. Начали к ужину на стол собирать.

За окнами стемнело. Только сели ужинать, Полкан разгавкался. Когда чужак у калитки, он гавкает по особенному. Зло, агрессивно. На то он и собака, чтобы дом охранять и чужаков отпугивать. Если что и цапнуть может. Он такой.

– Кто это ещё на ночь глядя? – мама в окно выглянула, присмотрелась в свете уличного фонаря, – Парень какой-то. Приезжий. Из начальства что ли? Заблудился или чего?

У меня так внутри всё перевернулось.

– Пойду, спрошу, чего он у забора околачивается, – мама обернулась, глянула на меня подозрительно и вышла…

-–

Миша

Вышел из гостиницы, на стояку, к минивену. Обернулся на окна. Собственно, какая разница, если кто и увидит – не их дело.

Срок километров до Любимовки преодолел быстро. Дорога тут пустая, гнал под сто сорок.

В деревне поехал сразу по той самой улице, где Люда с девочкой шла, в надежде на то, что как-то пойму, какой тут дом.

Проехал туда-сюда. Со всех сторон собаки лают. Дома какие-то все одинаковые, деревянные, старые, кроме пары каменных.

Стемнело давно трудно понять, куда ехать, где искать, у кого спрашивать.

На дороге появилась пара местных мужиков. Я направил машину, поравнялся с ними, остановился и они остановились. Два пожилых дядьки. Лица тёмные, сморщенные, а глаза весёлые. Мужики смотрят сквозь стекло, улыбаются. Я нажал на кнопку, чуть опустил стекло.

– Ты покуда? Заплутал, что ли, сынок? – дядька вдохнул в салон горячего терпкого перегара.