Убийство в садовом домике - стр. 8

На пригорке вновь зарычали автомобильные моторы – приехал судмедэксперт на УАЗе. Водитель Симонова не хотел отъезжать в сторону, но патологоанатом пригрозил:

– Или ты отъедешь куда угодно, или труп сам наверх потащишь!

С веским аргументом водитель начальника милиции спорить не стал и задом сдал немного в сторону. Агафонов сунул сигарету в зубы, чиркнул спичкой, прикурил и пошел на пригорок с другой стороны ручья.

Старушка, заинтересовавшая Агафонова, жила на два участка выше. Ее домик и участок наглядно демонстрировали два разных подхода к ведению садово-огородного хозяйства. Основу дома Фурманов составлял шлакозаливной куб, у старушки был щитовой домик с засыпными стенами. Если физически крепкий мужчина, например Иван Абрамов, со всей силы ударил бы ломом по стене дома Фурманов, то лом отскочил бы от стены, оставив на ней небольшую выбоину. Домик старушки лом бы прошил насквозь. Огород Фурманов был ухоженным, каждый кустик на своем месте, каждая грядка расположена вдоль склона, чтобы в случае ливня вода не застаивалась на одном месте. У старушки на огороде был беспорядок. Посреди участка рос большой куст крыжовника, часть земли вообще не обрабатывалась. Если Фурман строил дом в расчете на то, что будет жить в нем все лето, то родственники старушки приезжали на садовый участок только переночевать на выходные. Возводить дом с капитальными стенами и просторной мансардой не собирались. Вместо веранды они построили что-то наподобие крыльца со стенами, закрывающими вход в дом со стороны улицы и соседнего участка. На этом-то крыльце Агафонов и заметил пожилую женщину, рассматривавшую в бинокль противоположную часть склона.

Поднявшись к участку старушки, начальник ОУР, не спрашивая разрешения, открыл калитку, вошел внутрь и услышал, как в домике хлопнула дверь и лязгнул засов – хозяйка забаррикадировалась от незваного гостя.

– Здорово, мать! – постучал в окно Агафонов. – Дай воды напиться!

– Иди, куда шел, а то милицию вызову! – отозвалась хозяйка.

– Так я и есть милиция! – весело ответил начальник ОУР. – Посмотри, вот удостоверение!

Он раскрыл краснокожую книжицу, поднес к давно немытому окну. Спустя некоторое время засов отодвинулся, в дверном проеме появилась старушечья голова в платочке.

– Покажи, что там у тебя? Врешь, поди, что ты из милиции? – спросила хозяйка.

– За нами смотрят! – заговорщицким тоном ответил Агафонов. – Я войду в дом?

– Конечно, конечно! – засуетилась старушка. – Соседи, они такие, им только дай поглазеть, что да как, а потом такой чепухи навыдумывают, что уши вянут.

Начальник ОУР прошел внутрь хлипкого строения, с первого взгляда оценил обстановку.

«Это не жилое помещение. Это место ссылки. Детям старушки надо задницу надрать за то, что они мать в таких условиях содержат. В собачьей конуре уютнее, чем здесь».

В углу крохотной сырой комнаты стояла печь-буржуйка, рядом с ней – кровать. У окна примостился старый облезлый обеденный стол, у стены – шкаф для посуды. Рядом с ним – массивный сундук, покрытый самодельным ковриком, сшитым из обрезков цветных лоскутков. Ни телевизора, ни транзисторного приемника в домике не было. Как не было в нем ни книг, ни газет, ни журналов.

Обстановка подсказала Агафонову, с чего начать разговор.

– Тяжко, поди, одной жить в такой глуши? Дети давно приезжали?