Убийство в районной поликлинике - стр. 3

– Вы, разберитесь, – мягко попросил Зубриков. – Впрочем, можно и сейчас. Тут беглого взгляда достаточно. А вот, кстати, бывший министр здравоохранения…

– Оставьте бумаги, я посмотрю, – изнемогающе проговорила Поилова.

– Конечно, конечно, – обрадовался Зубриков, – Только вот позвольте расписочку.

– Какую еще расписочку? – глаза Поиловой, казалось, вот-вот выскочат из-под стекол очков.

– Ну, как же? В получении медицинских документов. Это ведь вам не хухры-мухры. Сами понимаете. Вот, если бы медсестра какая-нибудь была, как свидетель, тогда другое дело. А то, не дай Бог, что случится. Гоша перенервничает, и тогда… – Зубриков закатил глаза, показывая, что продолжать нет смысла.

Поилова впилась глазами в последнего посетителя и смотрела так на него с минуту.

– Не дам! – неожиданно визгливо выкрикнула она, – Это безобразие! Впервые встречаюсь с таким нецивилизованным пациентом.

– Ну что вы, – возразил Зубриков, – Именно в цивилизованных странах такая практика процветает. Взять хотя бы Швейцарию.

– Не дам, – отрезала главврач и решительно отодвинула документы, – Хотите, оставьте, но расписки не дам. Это недоверие. Это в конце концов оскорбительно, и это… – она закашлялась.

– Бог с вами, – миролюбиво сказал Зубриков, – Оставлю так, смотрите на здоровье. Только если вы их утеряете, и Саша перенервничает, – предупредил Петр Петрович, – психиатра будете оплачивать из своего кармана.

– Не потеряю, – буркнула Поилова, придвигая документы.

– Ну, спасибо, – поблагодарил Зубриков и, попрощавшись взглядом с коробкой шоколадных конфет, поднялся, чтобы уходить, но его остановила Поилова.

– Петр Петрович…

– Да, Мария Ильинична? – живо откликнулся Зубриков.

– Скажите, вы работаете или пенсионер?

– Пенсионер. Уже три года. Отработал свое.

– А вам инвалидность не нужна? Я вижу вы с палочкой ходите.

– Да нет. Пока не стоит. К тому же палка не по необходимости.

Поилова включила чайник.

– Да вы уже говорили. Но подумайте, может путевки, – продолжала настаивать главврач, – Вы же ничего не теряете.

– Я подумаю, – осторожно проговорил Зубриков и начал пробираться к двери.

Однако Мария Ильинична с удивительной быстротой оказалась рядом с ним.

– Нет-нет, не уходите. Я вас сейчас сама осмотрю, вы редкий посетитель. Так, на что жалуетесь?

– Да ни на что. Разве что печень иногда… – машинально пробормотал Зубриков.

– Вот и чудненько, – обрадовалась Поилова, – Сейчас мы ее посмотрим. Пиджачок снимите и на тахту поудобнее ложитесь. Вот так, рубашку задирайте. Чудненько. А то за Балабанова какого-то радеете. О себе подумать надо, Петр Петрович, о себе. Да увеличена слегка. Ай-яй-яй! Я вам сейчас рецептик выпишу, голубчик, яхонтовый вы мой. Сейчас еще и сердечко послушаем. Не помешает…

Когда экзекуция закончилась, Мария Ильинична помогла Зубрикову надеть пиджак и подала ему палку.

– Сейчас выпишу рецепт, – пообещала она и начала быстро водить ручкой по бумаге.

Петр Петрович немного пришел в себя и собрался с силами.

– Неважно видите? – участливо поинтересовался он, видя, что Поилова поправляет очки.

– Минус четыре, – не отрываясь, бросила Мария Ильинична.

– А меня вот – плюс два. Читаю в очках. После сорока пяти, знаете ли, зрение в плюс пошло. Было минус два, стало плюс два. Так что ваш минус исчезнет, не волнуйтесь. Удивительно, что еще этот процесс не пошел, как говорил наш дорогой, сами знаете кто. Правильно, Михаил Сергеевич. Впрочем, я слышал, что у женщин это попозже начинается, лет с пятидесяти. Вот я и удивился, что…