Убийство в Пражском экспрессе - стр. 2

– Уж не по мою ли душу?

– Так точно, господин штабс-капитан. Велено вас срочно доставить в Ставку Главнокомандующего.

– За что такая честь?

– Узнаете на месте. Одно скажу – для вас это будет хорошей новостью. Прошу в автомобиль.

– Вот же незадача, а я уже и коньячка хлебнул, – смутился Ильин. – Моторист угостил по случаю: двигатель отказал, пришлось планировать. Едва дотянул… Только генерал на это вряд ли обратит внимание. Распитие спиртных напитков на лётном поле – разжалование в рядовые.

– Не беспокойтесь, за час выветрится, – улыбнулся поручик. – До Таганрога раньше нам никак не добраться.

– Пожалуй, да. Погодка сегодня исключительная. Бабье лето наступило. Но мы всё равно должны заехать в расположение части. Надобно привести себя в порядок. Это займёт не более десяти минут.

– Безусловно.

– Тогда по кóням!

Офицеры сели в автомобиль, и он покатил прямо к хуторским хатам – месту дислокации четвёртого Добровольческого авиаотряда.

Отмахав почти восемьдесят вёрст по степи, жёлто-оливковый «Рено» въехал в Таганрог.

Город, основанный ещё Петром I, выглядел так, словно и не было никакой войны. Работали кафе и кондитерские, а на Петровской открылось кабаре. В деревянном здании яхт-клуба снова играли на бильярде, и в гавани на воде заработал ресторан. На углу Петровской улицы и Дебальцевского переулка красовалась вывеска банка «Демокредит» – синими буквами по белому фону. Чуть дальше – «Азово-Донской» и «Земельный» банки. Вывески сверкали яркой, почти золотой, рекламой: «Гастрономический магазин Дурукова», «Мануфактурный магазин Гузелова», «Т.А. Ильенко», «М.О. Куланов и К.», «Бр. Камбуровы»… По городским аллеям неторопливо прогуливались нарядные дамы в сопровождении офицеров или статских. Летняя жара уже спала, и теперь даже в полдень местные обыватели с интересом глазели на театральные тумбы с афишами спектаклей и названиями заморских фильм.

А ведь еще полтора года тому назад горожане цепенели от ужаса большевистских бесчинств. Город содрогнулся, узнав, что в коксовой печи Металлургического завода красные сожгли пятьдесят живых офицеров и юнкеров, связанных по рукам и ногам. Известия о пытках пленных офицеров подтвердились, когда родственники отыскали их обезображенные трупы. Но и мёртвые тела не давали большевикам покоя: их не разрешали хоронить, а выбрасывали в степь на съедение диким собакам и воронам. Но и этого красным показалось мало. Жители подвергались обыскам и арестам. Зажиточных горожан арестовывали с целью выкупа. Новая «народная» власть поступала по-бандитски. Да это было и неудивительно, потому что её возглавили самые настоящие уголовники. В «Акте расследования по делу о злодеяниях, учинённых большевиками в городе Таганроге за время с 20 января по 17 апреля 1918 года», составленном судебными следователями, в частности, говорилось: «Главными носителями власти и проводниками большевистской политики в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, явились люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его – Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам – Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство;, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов, – Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын – мещанин гор. Таганрога Иван Диходелов, по кличке Пузырь, судившийся и отбывший наказание за грабеж».