Убийство русалки - стр. 18
Глава 6
– Я привыкаю к потерям, – шептала Молли сама себе, раздумывая, какое из платьев Анны можно продать, чтобы Мари смогла сегодня поужинать. Нет, это слишком изношенное, да к тому же съедено насекомыми. Люди должны рождаться молью, тогда в любом шкафу их будет ждать пиршество. Она села на край кровати, все еще с платьем в руках.
Она никак не могла выкинуть их из головы. Зеваки. Их красные, возбужденные лица. Все они стояли у канала в надежде услышать и увидеть как можно больше, чтобы было о чем рассказать другим. Больше смертей, больше трагедий. Она очень хорошо их понимала, ведь чужие несчастья помогают забыть свои собственные. По крайней мере, на несколько минут, на час. В городе, где на каждом углу поджидают несчастья, голод и слухи о чахотке повсюду, это действительно необходимо. Молли и сама это делала, использовала чужое горе, чтобы добавить хоть что-то светлое в свой день. В прошлом году она видела, как крестьянский мальчишка попал под экипаж, и помнила о его отчаянном крике, который заглушал все ее мысли, когда она принимала посетителей вместе с их грязными, дрожащими частями тела, как минимум двенадцать, одного за другим, без выходных. Но сейчас все по-другому, ничего не поможет Молли забыть о своем горе. Никто, кто сдержал бы ее гнев.
Никто, никто в целом мире не может остаться безнаказанным, сделав такое с ее сестрой. Она видела его перед собой, этого поэта, мерзкого чудака с длинным носом. Молли будет стоять в первом ряду на его казни, она будет плевать в него, кричать, насколько хватит дыхания и сил.
Звук. Тихий, еле слышный звук.
– Кто здесь? – спросила Молли, вынула из волос свою «саблю гулящей», представлявшую собой шпильку, и осмотрелась вокруг.
Ответа нет. Здесь никого не было. Только немного пыли, которая танцевала в последних лучах заходящего солнца. Но она чувствовала, что она здесь не одна. Может, душа Анны все еще ходит по комнате? Молли повесила платье на место и открыла окно, чтобы выпустить и душу, и пыль. Она не знала, насколько она верила в такие вещи. Если у Анны и правда была душа, способная существовать вне тела, вряд ли она бы была сейчас в этой комнате, она скорее бы обнимала Крошку Мари и шептала бы ей нежно на ушко или отправилась бы в Онсевиг, чтобы найти покой рядом с могилой отца.
Что за черт? Она не осталась в живых после смерти. Ей и при жизни было плохо. Она знала только, что это было горем для Анны и Крошки Мари.
Плохо, что Молли так расчувствовалась. Всего на секунду.
Три дня она пыталась заставить полицию начать поиски Анны. Она выстояла очередь в Суд и подала свое заявление нескольким приставам. Некоторые из них знали, что Молли проститутка, другие узнали, увидев ее регистрационные бумаги. Никто из них не воспринял ее всерьез. Только пожилой важный полицейский дал себе труд выслушать ее. Он даже что-то записал, когда она объяснила, когда и как исчезла Анна. И рассказала все, что знала про Андерсена, этого больного вырезальщика, который выходил от нее последним в тот день.
Через открытое окно комнаты Анны с улицы до Молли доносятся речи об утопленнице. Новости распространяются быстрее полета птицы. Скоро все обо всем узнают, люди начнут сутки напролет говорить об Анне. Больше хороших сплетен копенгагенцы любят только кровавые трагедии, которые заставляют женщин содрогаться. И снова Молли чувствует гнев, она не хотела, чтобы кто-то сплетничал об Анне, особенно за кружкой пенного пива.