Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! - стр. 24
– Как я вам рада, Хенди! Сколько мы не виделись? Четыре года?
– Думаю, чуть больше трех.
Как это похоже на Хенди! Она во всем была незаметно аккуратной и точной.
– Ты ничуть не изменилась, – сказала Карлайл, нервно сознавая, что прямо у нее за спиной маячит мистер Ривера.
Леди Пастерн ледяным тоном их представила. Мистер Морено кланялся и бросал улыбки с коврика у камина, а мистер Ривера, стоя рядом с Карлайл, произнес:
– Ну да, конечно, мисс Хендерсон, – и вполне мог бы добавить: «Гувернантка, я полагаю».
Мисс Хендерсон сдержанно поклонилась, и Спенс объявил, что обед подан.
Общество расселось за круглым столом – озерцо света в полной теней столовой. Карлайл оказалась между своим дядей и Риверой. Напротив нее, между Эдвардом и Морено, сидела Фелиситэ. Леди Пастерн, справа от Риверы, сперва сносила его реплики с ужасающей любезностью – вероятно, подумала Карлайл, чтобы дать Эдварду Мэнксу, другому своему соседу, свободу рук с Фелиситэ. Но поскольку мистер Морено совершенно игнорировал мисс Хендерсон, сидевшую справа от него, а всю свою искрометность обратил на все ту же Фелиситэ, этот маневр оказался недейственным. Через несколько минут леди Пастерн завела с Эдвардом разговор, показавшийся Карлайл весьма зловещим. Она улавливала лишь обрывки, поскольку Ривера возобновил свою тактику нахрапа и блеска. Подход у него был очень простой. Он почти спиной повернулся к леди Пастерн, наклонился к Карлайл так близко, что ей видны стали поры его кожи, заглянул ей в глаза и – со множеством инсинуаций – противоречил всему, что бы она ни сказала. Об убежище в разговоре с дядей нечего было и мечтать, поскольку лорд Пастерн погрузился в раздумья, из которых выныривал время от времени, лишь чтобы бросить замечание невпопад, ни к кому, в сущности, не обращаясь, а на еду набрасывался со свирепым пылом, уходившим корнями в его период «Назад к природе». Застольные манеры у него были вопиюще и намеренно омерзительные. Он жевал с открытым ртом, оглядываясь вокруг, точно хищник, у которого грозят отобрать добычу, к тому же жевал, не переставая говорить. Спенсу и слуге, который ему помогал, а также мисс Хендерсон, которая приняла изоляцию с обычной своей сдержанностью, беседа, вероятно, напоминала диалог из сюрреалистической радиопостановки.
– …мы подумали, Эдвард, какая хорошая вышла ваша фотография с Фелиситэ в «Тармаке». Она получила такое удовольствие, что ты вывел ее в свет…
– …но я совсем немузыкальна…
– …вы не должны так говорить. Вы сама музыка. Ваши глаза полны музыки, ваш голос…
– …а вот это весьма удачная мыслишка, мисс де Суз. Надо бы выпустить вас с «Мальчиками»…
– …значит, договорились, мой милый Эдвард.
– …спасибо, кузина Сесиль, но…
– …вы с Фелиситэ всегда столько всего делали вместе, верно? Только вчера мы смеялись, перебирая старые фотографии. Помнишь, как в Глочмере…
– Си, где мое сомбреро?
– …с этим платьем вы должны носить цветы. Каскад орхидей. Вот тут. Позвольте я вам покажу…
– …прошу прощения, тетя Сесиль, боюсь, я не расслышал, что вы сказали…
– Дядя Джордж, вам пора со мной поговорить…
– Э?.. Извини, Лайл, я задумался, где мое сомбреро…
– Лорд Пастерн так добр, что не отнимает вас у меня. Смотрите. Ваш платок упал.
– Проклятие!
– Эдвард!
– Прошу прощения, кузина Сесиль, не знаю, что на меня нашло.