Убийство Кирова. Смертельная тайна сталинской эпохи - стр. 39

Если бы люди Хрущева смогли найти доказательства, подтверждающие их выводы, они, бесспорно, привели бы их. Следовательно, мы можем быть уверены в том, что подручные Хрущева, Серов и Ко., не смогли найти таких доказательств. Однако они имели абсолютный доступ ко всему, включая свидетельства, которые они уничтожили (Л 592), и все свидетельства, которые не разрешили увидеть Лено, Кирилиной и другим. Это само по себе – лучшее возможное указание на то, что такие свидетельства существуют. Между тем у нас есть огромное количество доказательств, что Николаев был участником заговора.

Лено признает, что словам Серова нельзя доверять:

Серов был человеком Хрущева на протяжении всего этого периода (Л 591).

Время от времени Лено проявляет скептицизм к действиям Серова. Но весь анализ Лено фундаментально основан на материалах отчетов Серова об убийстве Кирова, все они были нацелены на то, чтобы ложно обвинить Сталина и опровергнуть любой намек на то, что Николаев участвовал в каком-либо заговоре. Лено не добавляет, что это окончательно компрометирует все, что пришлось сказать Серову, будь то об убийстве Кирова или о чем-либо еще. Это едва ли удивительно, так как Лено приходит к тому же предвзятому выводу, к которому пришли Серов и Ко. Фактически Лено признает, что это люди Хрущева в апреле 1956 г. придумали версию, что Николаев был «убийцей-одиночкой» (Л 578–579).

Следовательно, несмотря на его мудрые слова, предостерегающие его читателей о том, что Серов и Хрущев стремились не раскрыть правду, а втянуть Сталина в убийство Кирова, Лено оказывается очень доверчивым к тому, что говорит Серов.

Например, Серов является единственным источником версии хрущевской эпохи, поныне повторяемой официально и сегодня, что Берия и/или Сталин приказали убить Радека и Сокольникова в тюремном лагере. Нет никаких причин принимать эту версию. Даже если НКВД-шники, которых называл Серов, якобы признавшиеся в этих убийствах, сделали заявления, которые Серов приписывает им, – а у нас нет этих заявлений, лишь утверждение Серова – это вовсе не означало бы, что эти заявления правдивы. Как признает сам Лено, Серов и Хрущев сфабриковали множество фальшивок в этот период, чтобы попытаться реабилитировать всех тех, кто был репрессирован в 1930-е годы, и обвинить Сталина. Лено прекрасно рассматривает способы, с помощью которых можно восстановить воспоминания о прошлых событиях (Л 9–11).

Однако Лено все же принимает эту версию (Л 486). Нужна лишь небольшая проверка, чтобы доказать, что Серов здесь тоже лгал. Мы поместили доказательство в отдельном коротком приложении для заинтересованного читателя (см. Приложение 2). Лено мог бы так же легко выполнить эту проверку.

Поскольку Лено предпочел не проверять заявление Серова, ему следовало, по крайней мере, обосновать отсутствие подкрепления доказательства фактами, а при условии практики Лено, которую он все-таки подтверждает документами, дискредитации Сталина, когда только это возможно, доверие к Серову ничтожно. Возможно, неудача Лено проявить скептицизм в этом отдельном случае является отражением того, что Лено похож на Серова: прикипевший к предвзятой идее, что не было никаких заговоров и что, таким образом, Николаев был «убийцей-одиночкой».

Они (авторы отчета Серова, ниже) продемонстрировали, что обвиняемые, включая Ягоду, почти наверняка не были виновны ни в каком заговоре (Л 595).