Убийство Кирова. Смертельная тайна сталинской эпохи - стр. 32
В отношении дела Нахаева, о котором известно мало, Лено заявляет:
Он (Нахаев) был расстрелян немедленно.
Это утверждение представляется умышленной ложью. Примечание Лено 44 на странице 772 гласит следующее:
Хлевнюк, Сталин и Каганович. Переписка. С. 432, 459, 411–412. Агранов, телеграмма Сталину, Хаустов и др., Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936. Документы. С. 565.
Телеграмма Агранова Сталину вообще не ссылается на процесс или казнь Нахаева. Единственный из упомянутых людей, который говорит хоть что-нибудь о судьбе Нахаева – это Хлевнюк, который заявляет:
Скорее всего, Нахаев был расстрелян (Л 412).
По заявлению Хлевнюка видно, что он не знает даже о том, был ли Нахаев расстрелян, а уж тем более о том, что «немедленно». Лено превращает предположение Хлевнюка в констатацию факта. Следовательно, Лено очень неправильно истолковал свои первоисточники. Более того, этот пункт неуместен для доказательства довода Лено в отношении убийства Кирова.
Сталин зачитывает отчетный доклад на съезде
Лено заявляет следующее о признании Николаева от 5 декабря 1934 г.:
Во вполне правдоподобном заявлении Николаева Шатский выразил гнев по поводу речи Сталина на XVII съезде партии, призывавшей к увольнению бывших оппозиционеров… (Л 287).
Однако ни в одной из двух речей, которые произнес Сталин на XVII съезде партии, не говорится ничего, хотя бы отдаленно напоминающего это. Сталин не призывал к увольнению бывших оппозиционеров. Наоборот, ряд видных оппозиционеров, которые отреклись от оппозиции – как оказалось, на словах – и были повторно приняты в партию, были снова поставлены на высокие должности и выступали с речами перед съездом партии в январе 1934 г. – среди них Бухарин, Пятаков, Зиновьев и Каменев. Это не только знак единства, но и знак всем, что бывшие оппозиционеры будут восстановлены в партии, как только они отрекутся от оппозиции.
Возможно, Лено просто не удалось проверить речи Сталина на съезде, чтобы проверить, что Николаев говорил правду. Если это так, то это – серьезная ошибка со стороны Лено. Но следователи НКВД не преминули бы проверить это. Допущение, что Николаев действительно сделал такое заявление, было бы веским доказательством для следователей, что Николаев лгал. И это было бы предупреждением, что его версия начинает разваливаться. Это побудило бы их прижать еще сильнее Николаева на лживых утверждениях и нестыковках в его заявлениях. И действительно, уже на следующий день, 6 декабря, Николаев прежде всего заявил, что Котолынов и Шатский были вместе с ним участниками «террористического акта» (К 277).
На странице 289 Лено пишет:
Чтобы доставить его на допрос, охранникам пришлось надеть на него смирительную рубашку и нести его по коридору, в то время как он бился и кричал: «Это я, Николаев, меня пытают, запомните меня!»>19
Примечание 19 к этому отрывку на с. 289 гласит следующее:
См. Кирилина, Неизвестный Киров, 277; «Ответ Яковлеву», с. 461 («Справка работников прокуратуры СССР и следственного отдела КГБ СССР по поводу записки А. Н. Яковлева «Некоторые соображения по итогам изучения обстоятельств убийства С. М. Кирова» II Реабилитация: Как Это Было. Середина 80-х годов – 1991. Документы. – М.: «Материк», 2004).
По ссылке Кирилина утверждает, что Николаев объявил голодовку, но не дает ни каких-либо доказательств, ни источника для этого утверждения. «Ответ Яковлеву» приводит заявление о пытках, но не указывает источник информации.