Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - стр. 54

Эти положения и создали ту сложную и запутанную обстановку для следственного производства по Царскому делу, распутать которую оказалось возможным только постановкой следствия и расследования в совершенно исключительные условия, обусловленные положением о сенаторских расследованиях.

В первое время по взятии Екатеринбурга работа Екатеринбургского военно-уголовного розыска протекала по совершенно нормальным и естественным путям, соответствовавшим вполне всей совокупности обстоятельств, обнаруженных из осмотра дома Ипатьева и района шахт.

В один из первых же дней был задержан и допрошен доктор Николай Арсеньевич Сакович, служивший при большевиках областным комиссаром здравоохранения и входивший в состав президиума областного совдепа. Несмотря на крайне поверхностный и краткий допрос этого крупного представителя советской власти, тем не менее его рассказ дал весьма существенные первоначальные данные как исходные для правильного выбора путей дальнейшего направления розыскного дела.

Сакович показал:

во-первых, что еще при перевозке Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург членами президиума обсуждался вопрос об уничтожении Царской Семьи путем устройства или крушения поезда, или провокационной охраны поезда;

во-вторых, что по этому вопросу были указания из центра, из Москвы;

в-третьих, что наибольшим значением в президиуме пользовались евреи Сафаров, Войков, Исаак Голощекин, Краснов, Поляков, Хотимский, латыш Тупетул и русские Белобородов и Сыромолотов;

в-четвертых, что Исаак Голощекин и Янкель Юровский, будучи «циниками до мозга костей, могли, не считаясь ни с чем, совершить любую гнусность»;

в-пятых, что «по отношению к бывшему Царю и его Семье у большевиков-руководителей было заметно какое-то беспокойство», характер которого он не брался определить. Сакович полагал, что расстрел бывшего Царя – ложь, «потому что на объявлениях об убийстве бывшего Государя была подпись Свердлова, а ее не могло быть, потому что сношений с Москвой до 16–17 июля уже задолго не было».

Но это последнее была уже двойная ложь самого Саковича, потому что в руках уголовного розыска находились эти самые объявления, и подписаны они были вовсе не Янкелем Свердловым, а президиумом обласовета, а также в помещении бывшего совдепа и на телеграфе были захвачены телеграммы, даты на которых указывали, что никакого перерыва связи с Москвой ни в эти дни, ни в последующие дни не было.

К сожалению, Сакович как один из участников преступления, ибо он участвовал в заседаниях президиума, решавшего вопросы о судьбе Царской Семьи, не был использован в полной мере, и уголовный розыск не поинтересовался выяснить, какие основания понудили Саковича связать объявления о расстреле с именем Янкеля Свердлова. Янкель Свердлов – это крупная фигура центральной советской власти – председатель Президиума ЦИК, и Сакович, называя его, как бы определенно свидетельствовал, что такое дело, как расстрел бывшего Царя, не могло быть исполнено без участия центральной власти или, во всяком случае, без участия всесильных главарей этой власти в Москве. Промах военно-уголовного розыска очень серьезный, исправить который удалось только много времени спустя, подойдя к разрешению его новыми изысканиями в области документальных данных, ибо Сакович умер, не допрошенный следователями.