Убийства на фоне глянца - стр. 30
– А хорошую отбивную котлету они там смогут для меня поджарить?
– Даже ребро Адама на медленном огне.
– Боюсь, оно встанет у меня поперек горла.
Мы посмеялись, но постепенно смех у Аманды опять начал переходить в плач. Тогда мы пошли готовить ей комнату и стелить постель.
Ранним утром следующего дня будильник зазвонил так внезапно, словно над ухом у меня кто-то выстрелил, но уж если я и вправду решила ради сестры освободить себе вторую половину дня, придется собрать волю в кулак и поскорее просыпаться, иначе ничего не успею. В комиссариат я приехала, как мне показалось, ни свет ни заря. Узнала, не передавал ли мне кто-нибудь что-нибудь, потом взяла адреса, полученные от Абаскаля, и пулей вылетела на улицу, чтобы не попасться кому-либо на глаза. Голова у меня должна оставаться ясной. Никто не объяснил мне, как следует вести себя с осведомителями, так что предстояло напрячь мозги и извлечь из самых тайных закутков побольше фантазии для импровизаций.
По первому адресу располагался бар. Информатора звали Франсиско Пассос. Я подошла к стойке и спросила про него хозяйку, она ответила, что обычно он является завтракать около десяти. Выходит, можно было поспать еще пару часов, подумала я и безвольно опустилась на табурет, как сделала бы проститутка после утомительной ночи. Хозяйка бара словно что-то почувствовала, во всяком случае, она без лишних церемоний спросила:
– Хочешь кофе? Тут не положено просто так рассиживать, если ничего не заказываешь.
– Да, конечно, дайте кофе, а еще – круассан.
Женщина глубоко вздохнула и покачала головой. Вне всякого сомнения, она пожалела меня и готова была посочувствовать моей горемычной доле. Я метнула взгляд в старое зеркало, украшавшее стену за барной стойкой. Неужели я и вправду была сейчас похожа на проститутку? Жестокое зеркало вернуло мне весьма неприглядный образ. Растрепанные волосы, черный свитер, словно полученный от кого-то в наследство, плащ, тоже явно приобретенный не вчера и только усиливавший впечатление полной одичалости. Да уж, если я и дальше буду пренебрегать своим внешним видом и позволю себе так распускаться, то не сегодня завтра меня обвинят в нищенстве и посадят в кутузку. Ни одна проститутка не рискнула бы выйти на улицу в таком виде. Однако в глубине души я потешалась над тем, что меня приняли за особу легкого поведения. А может, сошла бы за немолодую американку? Я скроила гримасу отвращения, увидев перед собой чашку кофе, и мне вдруг страшно захотелось и дальше поразыгрывать эту комедию. Словно в изнеможении я поставила локти на стойку и как-то сбоку подула на кофе. Женщина долго смотрела на меня и наконец не выдержала:
– Ночка у тебя была нелегкая, как я погляжу?
– Кошмарная, – ответила я, вроде бы вызывая ее на разговор.
– Это ведь какой смелой-то надо быть, чтобы всю ночь вот так прошлендать. Я ведь часто думаю о таких, как ты, и о вашем непутевом житье-бытье. Да неужто нельзя как-то иначе заработать себе на кусок хлеба?
– Небось, и впрямь можно, – рискнула согласиться я.
– Можно-то можно, только ведь тогда придется как следует повкалывать, разве нет?
Я хмыкнула, слегка испугавшись, как бы шутка не зашла слишком далеко. И окунула кусок круассана в кофе, моля Бога, чтобы эта женщина забыла про меня. Хватит, поиграли. Но Бог меня не услышал, и она задала следующий вопрос: