Убийцы дронов - стр. 13

– Интересно, синяк – это не следствие «беседы» с Азнауром Тавсултановым? – скорее, сам себя, чем нас, спросил подполковник Рахматуллин.

– Вполне допускаю такой вариант, – согласно кивнул я. – У меня во взводе есть, кстати, обладатель черного пояса по карате-киокусинкай. Пулеметчик. Умеет бить не менее серьезно, чем стрелять. Особенно бить ногами. На руках я его на тренировках перебиваю за счет «чи сао»[3], у нас в спецназе это называется «переборы», а вот ногами он лучше работает, особенно в голову. Лупит, как лошадь копытом. Мы в голову ногами вообще редко бьем, в нашей школе считается малопродуктивным поднимать ноги выше печени. А в киокусинкай удары в голову ногами – основное составляющее. В спортивном киокусинкай вообще удары руками в голову запрещены. Там собственные японские странности. Но я не буду углубляться и уводить всех от основной темы.

– Когда будет готов фоторобот этого типа, необходимо предъявить его той девице, за которую вступился убитый Азнаур Тавсултанов. И от этого уже плясать. Пусть думает, что парня «повязали», тогда сговорчивее станет.

– Я хочу сам допросить ее, – сказал Рахматуллин. – Присмотрюсь, что за человек. И попробую запугать. Статья о пособничестве террористам может рассматриваться двояко. Кто-то может помогать им, например, делать взрывчатку, а кто-то может скрывать факты, в результате чего террористы производят следующий акт и гибнут непричастные люди. И статью можно рассматривать как пособничество в убийстве. Тем более в массовом. В моей практике уже был случай, когда человек «ломался» под угрозой такого рассмотрения статьи. Тогда мужик в возрасте «сломался» и стал следствию помогать. А молодая девка под угрозой «пожизненного заключения» вообще долго не продержится.

– Ну-ну… – согласился полковник Коломойников. – Я не возражаю.

Майор Рыженков снова быстро поднялся и обратился к присутствующим со словами:

– Теперь мое место уж точно в отряде. Извините, я потороплюсь и, скорее всего, с дороги уже не вернусь.

– Не зарекайся, майор… – сказал на прощание Коломойников и протянул руку для рукопожатия майору, а потом и мне.

Я без Рыженкова не видел смысла оставаться в кабинете, и потому поднялся вслед за майором.

В машину мы сели одновременно.

– К себе! – скомандовал Рыженков водителю.

И в это время у меня снова зазвонила трубка. Определитель показал номер осведомителя Исрафила, с которым мы совсем недавно расстались и, кажется, не договаривались о новой встрече. Но мы и о прошлом его звонке заранее не договаривались, а информацию он дал важную.

– Больше возвращаться в ФСБ не будем, – повернув ко мне голову, предупредил майор.

– Слушаю, Исрафил.

– Это не Исрафил, – с сильным акцентом ответил незнакомый голос.

– С кем я говорю? – спросил я, уверенный, что память меня не подвела и я не ошибся в номере. Звонили точно с трубки Исрафила и, скорее всего, по последнему набранному номеру.

– Инспектор Государственной инспекции дорожного движения майор Абдуллаев. Зовут меня Камал Камилович.

– Старший лейтенант спецназа ГРУ Лукрепциев Виталий Николаевич, – встречно представился я, пытаясь сообразить, каким образом трубка Исрафила могла оказаться в руках этого полицейского. – Сразу начну с вопроса. Каким образом трубка, с которой вы звоните, оказалась у вас?