Убийца поневоле - стр. 9
– Не маленький. – Ресницы снова взметнулись вверх, лучистые светлые глаза глянули с обидой.
– Ладно. Так что в документах интересного?
– Беркович Станислав Николаевич, 1957 года рождения, москвич, холост, заведующий лабораторией в каком-то хитром КБ, какой-то цветмет, хрен поймешь!
– Козел, – злобно процедил сквозь зубы Артем. – Запомнить не мог?
– Зачем мне? – спокойно пожал плечами Сурик. – Фотографии я тебе принес, сам прочитаешь.
– Давай сюда, – протянул руку Артем.
– Сейчас, спешу и падаю.
– Чего ты хочешь?
– Извинений хочу, Артем-джан, – протянул Сурик противным елейным голоском, нарочито утрируя акцент.
– За что? – изумился Артем.
– За «козла», Артем-джан, за «козла». Я у тебя за работу деньги получаю, а не за то, чтобы оскорбления выслушивать. За оскорбления плата по отдельному тарифу.
Ресницы Сурика опустились вниз, и снова Артем увидел перед собой страшное холодное лицо.
Сидящий справа от Сурика Игорь Ерохин молча жевал свой шашлык, с интересом наблюдая за собеседниками. Сразу видно, что Артем – из фраеров, на зоне не был, нар не нюхал, и дружки у него, видать, всю жизнь были из «чистеньких». Нельзя «козлом» обзываться, нехорошо это, за «козла» ведь и ответить можно. Вон Сурик-то сразу отреагировал, хорошо еще, что в руках умеет себя держать, сидит спокойно, улыбается. Другой на его месте уже вскочил бы, стол опрокинул, нож выщелкнул да заорал: «За козла ответишь!»
Игорь понял, что пора вмешаться. Артем явно не врубается в ситуацию, а Сурик не отступится, хоть и знает, что Артем с блатными порядками незнаком, но гонор в заднице играет. Ерохин резко поднял руку, подзывая официанта.
– Замени, будь добр, две порции, остыли уже.
– Слушаюсь, – кивнул официант. – Вам тоже принести?
– Шашлык не хочу. Принеси что-нибудь легкое, рыбу или овощи.
– Сейчас сделаю, – официант почти бегом помчался выполнять заказ. Эти трое были постоянными клиентами, им грех не угодить, тем более что «сверху» дают почти полсчета.
Игорь глянул на часы.
– Сурик, проверь, пожалуйста, на входе, там человек должен дожидаться.
Удунян молча поднялся и пошел через весь зал к выходу. Резников проводил его задумчивым взглядом и повернулся к Игорю:
– Что скажешь?
– Придется извиняться, Артем. «Козлами» на зоне «опущенных» называют.
– Кого называют? – не понял Резников.
– Тех, кого насильно «опустили». В смысле изнасиловали. Это очень серьезное оскорбление. Сурик теперь должен либо согласиться, если это правда, либо смыть обиду кровью. Третьего не дано. Ты же не хочешь, чтобы он кровью доказывал, что ты не прав, верно? Твоей, между прочим, кровью, – деловито пояснил Ерохин, дожевывая шашлык и отодвигая тарелку.
– Ну и порядочки у вас, – покачал головой Артем, слегка поморщившись от боли в обожженной руке. – Но здесь же не зона все-таки…
– Вот именно, – кивнул Игорь. – Поэтому Сурик готов снять конфликт, если ты всего лишь извинишься.
Вернулся Сурик, молча положил перед Игорем сложенный листок бумаги и так же молча уселся на свое место, выжидающе глядя на Резникова своими ясными глазами.
– Извини, Сурен Шаликоевич, – примирительно сказал Артем. – Я сказал это по глупости, без злого умысла, обидеть тебя не хотел. Игорь мне объяснил, что я нанес тебе страшное оскорбление, и я беру свои слова назад. Еще раз прошу прощения.