Убийца - стр. 34
– Конечно, Си. – Голос девушки изменил свою окраску, а ладонь принцессы скользнула по щеке графа. Приласкав Шу, девушка тут же уставилась на меня: не заметил ли я чего лишнего. Ну что же, я действительно ничего не заметил.
Насколько я знал Хвандский тракт, очень скоро мы должны были прибыть к пограничному посту. О приближении к границе свидетельствовало также движение на дороге, которое стало гораздо интенсивнее. На повозках в основном лежали грубо сколоченные короба с овощами или просто овощи россыпью. Другой торговли с Коронастом Фернимар не вел, поэтому и движение было не таким оживленным.
Вот, скажем, дорога в Умет, там совсем другое дело. И это, в принципе, неудивительно, учитывая, что через Умет идет торговый путь из Ольета, да и купцы Чаддавира не прочь отправить в Фернимар свои ткани и шкуры всяких горных тварей. Правда, тот путь намного опаснее Хвандского тракта, поэтому я терпеть не могу чертовы зеленые плиты, политые кровью многих невинных торгашей, павших кто от стрелы и меча разбойников, а кто и от кинжала чересчур жадного компаньона.
На обочине появились сначала одинокие, а потом все более многочисленные постройки. Скоро их стало так много, что приграничная полоса сделалась похожей на некий поселок. В сущности, так и было, разве что селение не имело собственного названия, именуясь просто Кордоном со стороны Коронаста и Франтиром – со стороны Фернимара. Кажется, это обозначало одно и то же.
Мимо нас неторопливо проехал приграничный патруль. Солдаты щеголяли какими-то особыми мундирами, имеющими отличительные особенности фернимарской гвардии и стражи Коронаста. Офицер в шикарном шлеме сингалонского производства покосился в нашу сторону, но никак больше не отреагировал. Судя по сытой харе, едва помещающейся в шлеме, ему и без того жилось неплохо.
С левой стороны дороги шумел прикордонный рынок, забитый бешено орущими людьми. Одни желали продать подороже, другие – купить подешевле. Ссоры часто заканчивались потасовками и даже поножовщиной. Столь жестокие столкновения были обусловлены не одной жадностью, а еще и тем, что торгующиеся прибыли с разных сторон границы. Солдаты, дежурившие у входа, в драки не вмешивались: свои деньги они уже получили.
– Господи, – сказала Вайолетта, с ужасом взирающая на рыночный хаос, – неужели людям больше нечем заняться, кроме как копошиться в этой грязи и грызть друг другу горло?
– Разве это грязь? – удивился я. А впрочем, чему удивляться? Такие, как она, редко нисходят до наблюдения за существованием простых людей. – А с другой стороны, чем еще заниматься тому, кто родился третьим?
– Что значит родиться третьим? – непонимающе приподняла брови девушка, а ее телохранитель вытаращил свои бараньи зенки.
Сам по себе вопрос был достаточно любопытен, однако я не успел подготовить достойный ответ. Впереди показались массивные деревянные столбы. На одном восседал некогда позолоченный фернимарский лев с облупленной спиной. На другом – покосившийся дракон Коронаста, лишенный одного глаза и половины хвоста. Мы подъезжали к границе.
Собственно, проезд между этими двумя столбами и был переходом из одного государства в другое. От изрядно обветшавших символов в обе стороны уходила ограда. Но если у самого проезда забор еще представлял из себя нечто напоминающее серьезную преграду, хоть и щеголяющую множеством латок, то дальше дела обстояли весьма печально.