У студёной реки - стр. 26
–Ты откуда?
– Куда вы запропастились?
– Что случилось?
И еще ряд таких простых и необязательных для ответа вопросов было задано друзьями Студента.
Студент обессилено отмахивался от друзей – вдруг подступила усталость, очнулась боль в ногах, и только и успел сказать, перед тем как уснуть:
– Я пришел, а Доцент остался – его нужно завтра забрать, ведь у него гастрит.
Утром, ярким байкальским утром, когда на берегу каждодневная рыбацкая суета и подсчет улова, треск моторов лодок, мотоциклов и машин, Володя снаряжался в путь. Студент, промучившись всю ночь от болей в ногах, как и ожидалось, утром с огромным трудом вышел его проводить. Ноги распухли, проступили синяки, ссадины кровоточили. Девчонки уже носились вокруг него с бинтами и зеленкой. Махнув на прощание Володе рукой, Студент отправился к Байкалу на свой заветный камень размером с самосвал, плоский и лежащий в воде у берега. На камне можно было лечь на спину, опустить ноги в воду и лежать, впитывая потоки бескрайнего неба и ловя шаловливые байкальские ветры. Именно так провел несколько часов Студент и с удовлетворением отметил – ноги, отмокая в байкальской воде, стали подживать.
К вечеру вернулся Володя с Доцентом. Зрелище напоминало эвакуацию погорельца. Доцент был несколько растерян и выглядел обиженным.
Через несколько дней к отряду присоединился и БиДэ, появившись внезапно, ровно так же, как и исчез. Узнав о событиях в отряде, БиДэ отвел Доцента в сторонку и несколько сердито выговаривал ему с полчаса, что всю компанию несколько позабавило.
Студент достаточно быстро оправился и уже на третий день вполне уверенно вышагивал, и вскоре приступил к работе, понимая теперь, что иной прожитый день стоит десятков иных и что иногда, что бы прожить достойно такой день, к нему следует готовиться загодя.
У ОСТРОВА СВОЯ ЗАГАДКА
Буровой станок дрожал напрягаясь, дыбился и задыхался, внедряясь в глубину байкальских отложений.
По заданию лимнологического института бурились несколько неглубоких скважин не просто на берегу Байкала, а на острове Ольхон − необычном и даже священном месте славного озера.
У станка стоял Корнеич, − буровой мастер и, матерясь, накручивал рукоятку ручного управления механизма подачи.
Суть его возмущений сводилась сразу к нескольким проблемам.
Первая из них, – ветхость бурового агрегата, оснащенного слабеньким двухтактным мотором «Дружба», едва-едва справлявшегося с задачей.
Вторая проблема состояла в том, что бурили плотную и такую жирную глину, что при проходке в глубину на один метр, двухметровая колонковая труба полностью забивалась набухающей от воды породой, и приходилось раз за разом тащить трубы наверх, чтобы освободить колонковую трубу от породы.
Третье неудобье заключалось в извечном с утра до обеда желании бурового мастера унять дрожь организма, вызванную вчерашним принятием спиртосодержащих жидкостей.
Третья проблема обостряла две первые, поскольку если бы этой проблемы не было, то при умелом использовании станок вполне справлялся с задачей и выдавал положенные ему по паспорту 20 метров проходки в глубину и даже более.
Вторая особенность также не была новостью: байкальские донные глины были чрезвычайно чисты и набухали, касалось только от одного внимательного, но слезливого взгляда.
Основная проблема утреннего недомогания преодолевалась Иваном Корнеичем стойко ровно до обеда, когда достав из туеска омуль с душком, он с умиротворенной улыбкой припадал к фляжке с мутным молочным тарасуном, прикупленным у здешних бурят.