У Шивы длинные руки - стр. 16
Чувство такое, будто стоишь в центре мира и имеешь полное право называться пупом Земли. Вернее, таким маленьким пупиком, слишком уж огромным оказалось небо, словно гигантской чашей накрывшее Ивана. Казалось, что эта чаша давит на плечи, что она сейчас расплющит его, как букашку (коих Иван никогда не видел, и смысл этого выражения понял лишь сейчас, когда почувствовал себя маленькой букашечкой).
По совету Андрея оделся очень просто. Высокие ботинки и лёгкий, но прочный комбинезон из пористого пластика, дающий телу свободный доступ воздуха. Весь день Иван ходил в одиночестве, раскидывая носками ботинок жёлтый песок. Песок разлетался в разные стороны и падал по закону притяжения двух тел. Иван размышлял над своим счастьем, которого больше никогда не будет. Закон притяжения двух тел на примере людей работает неправильно, сначала сближает, а потом раскидывает по разным точкам Вселенной. Иван пытался хотя бы на мгновение вернуть те чувства, которые испытал несколько недель назад. Но они ускользали, не желая возвращаться. И понял – счастье не может быть вечным, оно всегда мгновенно. Счастлив не тот, кто чувствовал себя счастливым, а тот, кто смог сохранить в себе эти чувства. Иван не смог удержать в себе даже клочка этого ощущения. Он рождён не для счастья, а для монотонной работы. Любовь не для таких. Сидеть за монитором в своем подземном бункере, высчитывать, сколько лайнеров упадёт с неба в ближайшие полчаса, вести статистику – сколько упало за прошлый день. В насмешку высоко в небе просвистел сверхзвуковой лайнер. Такие всё ещё использовались для перевозок крупногабаритных грузов, хотя люди давно привыкли перемещаться при помощи телепортеров. Лайнеры ненадёжны, часто падали. Иногда падающая машина успевала самоуничтожиться, но чаще сваливалась на густонаселённые районы. Верхние ярусы населены богатыми людьми, им приходилось платить за это довольно дорого – каждый день видеть солнце и быть готовым умереть в любую минуту. Говорят, что скоро лайнерам запретят летать, и тогда на Земле наступит порядок, но когда это будет, сказать никто не мог. В любом случае, до тех пор, пока это кому-то выгодно, люди будут погибать.
Иван стряхнул песок с рукава, посмотрел в синее небо, увидел, что солнце склонилось к закату, и вспомнил – надо спешить в коттедж на ужин. Не привык есть по расписанию, обычно бывало столько работы, что приходилось перебиваться всухомятку. Но сейчас, когда не нужно по 16 часов торчать у монитора – почему бы не поужинать вовремя?
Возвращаясь в корпус, решил, что лучше просидеть весь отпуск в номере, выходить на поверхность больше не будет. Хватит, натерпелся страху.
В столовой собрались все. Каждый сидел за отдельным столиком и, оградившись от всего мира, ел в одиночестве. Странная мысль при этом посетила Ивана – каждый, даже находясь в толпе, чувствовал себя одиноким человеком.
Ужин был синтезирован более чем удачно, но Иван воспринял его лишь как необходимый приём пищи. Съев всё, что подали (псевдобифтешкс, отварной картофель, и куриный бульон), запив молочным коктейлем, думал уйти в свой номер. В зал вошёл смотритель Горизонт-парка, одетый по-походному, чего не увидишь ни в каком другом уголке земли. Ботинки с вакуумными застёжками, уплотнённый комбинезон с электроподогревом и небольшой рюкзак за спиной. На верхнем клапане рюкзака небрежно лежал капюшон, откинутый с седой головы старика.