У него цвет глаз фиалковый - стр. 21

– Даниил, – начала говорить Вирджиния задыхающимся от танца голосом, – Это – Бэрри Гоулди…

Даниил опять сдержанно кивнул и поднял руку в знак протеста, пытаясь показать этим жестом, что он не желает знакомиться с Бэрри. Вирджиния, чтобы сгладить грубость Даниила, начала, смеясь, что – то говорить танцору, что именно, Даниил не слушал: он смотрел на нее и чувствовал сильное волнение, подстегиваемое ее прерывающимся от усталости голосом. Сразу после этого он выразил желание немедленно ехать домой. Вирджиния согласилась с ним.

Мисс Грин и Даниил иногда вместе посещали казино. Вирджиния, всегда разумная, не поощряла безумный азарт, поэтому сразу предупредила его, что надо заранее решить для себя с какой суммой ты готов безболезненно расстаться.

– Развлечения не должны доводить человека до унижения. Они должны украшать жизнь, – говорила она.

Даниил полюбил особую атмосферу казино, но деньги тратил всегда аккуратно. Ему нравилось наблюдать за человеческими страстями, не прикрытыми маской приличия. Здесь люди жили настоящей эмоциональной жизнью, в которой для счастья нужна такая малость – звон нескольких монет. А неподдельное страдание в случае проигрыша, было достойно театральных подмостков.

Однажды они в течение трех часов ужинали на круизном корабле – ресторане с огромными стеклянными стенами «Bateaux New York» («Бато»), глядя на золотые огни Манхэттена. Корабль отчаливает от 61 – го пирса в 19.00, продолжая свой путь по Гудзону, и выходит на Ист – Ривер. За прозрачными, как слеза, окнами, проплывает величественная Статуя Свободы; дальше – 102 – этажный небоскреб Эмпайер Стэйт Билдинг; потом – старейший висячий Бруклинский мост, соединяющий Бруклин и Манхэттен. Легкая музыка и празднично одетые посетители (на корабле действует дресс – код), создают хорошее настроение.

Когда, сидя за столом, чувствуешь движение корабля в сгущающихся сумерках, окропленных огоньками, кажется, что жизнь легка и беззаботна. Жизнь – вечный праздник, в котором мужчины с хорошими манерами одеты в элегантные костюмы, а дамы – в «коктейльные» платья с глубоким вырезом на спине. В жизни нет горя и слез. Впереди только счастье и спокойствие.

********

Так прошло четыре года. Их отношения были стабильными, и оба они были уверены в том, что любят друг друга. Несмотря на это, в душе Даниила зрело недовольство своим образом жизни. С одной стороны, ему крупно повезло, что свою жизнь он начал с больших денег. А с другой… Его многие сверстники, в свои 22 – 26 лет навеселились от души, успев при этом как – то незаметно закончить учебные заведения или были на пути к этому, некоторые обзавелись семьей с детьми. Да и зарплата у них, в общем – то позволяла получать от жизни удовольствие. В разговоре с ними, он вынужден был выслушивать хвастовство молодых папаш, гордых своими отпрысками. Они с интересом наблюдали за развитием своих детей и щедро делились своей радостью с другими людьми. Они рассказывали, что ребенок смешно выговаривает имя отца. У них за плечами были бессонные ночи, проведенные в дружеских попойках, в случайных и запланированных встречах с ослепительными блондинками, жгучими брюнетками и нежными шатенками. Они пережили, каждый по своему, трагедию или счастье первой любви и плавно перешли к бесконечным знакомствам с молодыми девушками, пока не выбрали спутницу жизни. Они беззаботно валялись на пляжах в компании хохочущих и кокетничающих девчонок. Девчонки притворно визжали и просили о спасении, когда парни тащили их в холодную воду. А потом они смеялись, счастливые от такой мелочи – обрызгивания друг друга водой. Жизнь била у них ключом. Радость и неудачи сменяли друг друга, незаметно сплетая в целое то, что называется жизнью. Даниил чувствовал себя старичком, жизнь которого прошла стороной, мимо него. Абсолютный штиль наступил очень скоро, как только он ознакомился с дорогими ресторанами. Что дальше? Дорогая машина. Но те оболтусы, его сверстники, на своих дешевых машинах ездили на шумные молодежные базы отдыха в составе огромного количества людей, на рыбалки, путешествовали во время каникул автостопом в другие города и страны. Почему автостопом? Да потому, что молодость хочет все узнать, все посмотреть, а автостоп – это романтика для молодых. Человеку среднего возраста надо искусственно поддерживать себя в хорошей физической форме, чтобы преодолевая усталость, болтаться на пыльных, обожженных солнцем дорогах, спать в некомфортных дешевых номерах хостела, рассчитанных на десять человек. У молодости есть преимущество – неутомляемость, поддерживаемая любопытством к жизни, еще не ставшей рутиной. На своих дешевых машинах они попадались дорожной полиции, которая штрафовала их за превышающее количество человек в салоне. У водителя отбирали права, что потом шумно, со смехом, обсуждалось за банкой пива. Потом загружались в дешевую машину другого своего товарища в неразрешенном законом количестве и катались по улицам ночного города, обнимая своих случайных подруг, юных, с гладкой прозрачной кожей, с красивыми упругими телами. Методом проб и ошибок они искали способы самоутвердиться перед девчонками в роли несравнимых любовников, а также рисануться в драке с соперниками, подтверждая жизненное наблюдение – «когда я пьян, я Джеки Чан». Голденблюм с завистью наблюдал за любыми шумными молодежными компаниями. Поездки Даниила за границу вместе с Вирджинией, напоминали выезд пенсионеров в свет перед лицом надвигающейся старости. Дорогие развлечения, которыми одаривала его уже немолодая женщина, казались ему незначительными. Не хватало в них свежести юности, что ли. Он пытался перевести общение с Вирджинией в такое же русло – шумное времяпрепровождение с ее знакомыми. Но она быстро уставала: жизнь, отданная гонке за успехом и деньгами, превратила ее в выжатое яблоко, сухое, жесткое и кислое. Впрочем, такими же скучными оказались и его новые знакомые, похожие на принаряженные дорогими бусинками, тугие кошельки. Общение с ними заключалось в созерцании набора этих самых бусинок (у кого лучше) и, например, обсуждения тщательно скрываемой беременности новой подружки какого – нибудь актера или политика. Потом выпивка и прием дорогостоящего корма. Потом бусинки увозились домой, чтобы уступить место новым блестяшкам на следующих встречах.