У каждого свой путь. Книга четвертая - стр. 25
Вопросы у журналистов закончились, и они принялись собираться. Марина заметила бородатого оператора, укладывающего камеру в чехол:
– Станислав Казимирович, мне бы парой слов с вами перекинуться и не по телефону. Извините…
Марина извинилась перед мужчиной в сером костюме и подошла к оператору. Тихо сказала:
– Не могли бы вы организовать встречу с независимыми журналистами?
Оператор серьезно поглядел на нее темно-карими глазами:
– Припекло? Это не сложно. Когда будет время, позвоните мне. Даже ночью приедем.
Женщина улыбнулась:
– Ловлю на слове!
Протянула руку и Стефанович, чуть поколебавшись, пожал ее, обратив внимание, что ладонь тверда и сильна не по-женски. Кивнули друг другу и расстались. Марина вернулась к столу и еще раз извинилась:
– Я прошу прощения…
Бредин приехал в тюрьму утром. Быстро уладил дела с начальником следственного изолятора, с которым договорился заранее. Подписал бумаги, где всю ответственность взял на себя и забрал Горева из камеры. Николай впервые шел по коридору без конвоя, с чемоданчиком в руке и удивленно оглядывался. Генерал заметил:
– Не будет слежки, можешь не ждать. Учти, если бы Маринка не попросила, я бы тебя не выпустил. Ради нее отпускаю. Ей и так сложно. Ты ведь моих людей в аэропорту положил…
Николай промолчал. Лишь тяжело вздохнул. Затем спросил:
– Тот полковник, что с вами работал, где он?
Генерал обернулся, посмотрев на его мрачное лицо:
– Муж Марины, полковник Горчаков? Леня умер от сердечного приступа во сне. Маринка вне себя от горя была. Юльку она после его смерти родила. Копия Горчакова. Умница, вундеркинд. Восемь лет, а уже в четвертом классе. Мне письма пишет, о маме спрашивает… Кстати, мы с Мариной говорили о твоем отце, я написал письмо, если он тебе не поверит. Держи…
Горев остановился, прижавшись к темно-зеленой стене. Ошеломленно спросил:
– Муж… Она еще раз была замужем? И у Марины есть дочь?
Бредин кивнул:
– Есть. Врачи ошиблись. Ты не знал?
Николай двинулся по коридору дальше:
– Нет. Я думал у нее только этот приемыш.
Генерал улыбнулся и с ясно слышимой в голосе теплотой сказал:
– Саша? Замечательный мальчишка! В школе только начал учиться, а мать от браконьеров спас. На мушке всех четырех держал. Убили бы Маринку…
Николай запоздало понял, что в принципе он теперь не знает своей подружки детства. Бредин предъявил пропуска на выходе. Горев получил отобранные при аресте часы, документы и деньги. Бросил их в чемоданчик. По дороге к воротам, генерал пояснил:
– Документы у тебя добротно сделаны, с ними и поедешь. Новые делать хлопотно. Даю десять суток, включая сегодняшний день. Семнадцатого мая в десять утра ты должен стоять перед этими воротами. Держи билет на поезд…
Бредин развернулся и решительно зашагал к своей машине. Горев поглядел ему вслед. Покрутил головой на пустынной улице и направился в другую сторону. По дороге остановился у каменного забора. Приоткрыв чемодан, пересчитал деньги. Их могло хватить очень надолго, если бы он собрался уйти в бега. Генерал отдал ему всю сумму, которую изъяли из его карманов при аресте. Посмотрел на билет. До поезда оставалось более восьми часов. Подумав, направился в ближайшую баню…
Завернувшись в простыню, долго сидел в парилке и думал, откинувшись на спинку из сосновых реек. Народу днем не было, и он сидел один. Не молодой круглолицый банщик несколько раз предлагал ему пива, водки или коньяк на выбор, чуя состоятельного клиента, но Николай упорно отказывался. Помывшись, постригся и побрился в парикмахерской, расположенной тут же. Подхватив чемодан, направился в кафе напротив, чтобы пообедать.