У каждого есть выбор - стр. 2
Наконец наполнилось полотно золотом доверху, да так, что с трудом сходились концы ткани над ним. Снял с себя Соломон украшенный драгоценными каменьями пояс и протянул Адонии.
– Возьми этот царский пояс, брат, в концы его зашиты золотые печати. Подвяжи им полотно, и всяк узрит, что начертано на нем, будет он защитой для твоих сокровищ, никто в моем царстве не посмеет прикоснуться к нему. А кто поднимет руку на владельца его – сам умрет, и развеет ветер прах его. Теперь только вам троим принадлежит это богатство, вы сами должны избрать свой путь, пустить золото на благие дела и искупить грехи.
Первосвященник Авиафар не проронил ни слова и лишь следовал за всеми, тяжело опираясь на посох. Грустно наблюдая, как жадность съедает его товарищей, он с трудом опустился перед Соломоном на одно колено и сказал:
– Лишь Господь знает меру моей вины, Соломон! Не гони меня из Иерусалима, позволь остаться, я стар для путешествий и не перенесу дороги.
– Авиафар, ты носил ковчег Владыки Господа пред Давидом, отцом моим, и терпел все, что терпел он. Но даже из уважения к твоим сединам я не позволю тебе остаться. Хотя каждый волен выбирать сам свой путь, и если ты пойдешь отдельно от Адонии и Йоава, я не буду препятствовать, но потеряешь ты долю богатства.
– Я много пожил и честно служил Господу нашему, – отвечал Авиафар, – не отрекусь и теперь. Пусть берут они все добро, мне ничего не надобно. А я выбираю путь в Анафоф и там проведу остаток дней в молитвах!
– Мудры слова твои, Авиафар! Я прощаю тебе, и Бог простит! Иди с миром, не держу я более зла на тебя.
Адония с Йоавом, погрузив свое богатство, решили идти в Дамаск. Впряглись они в повозку вместо быка, заскрежетали кожаные ремни, больно впиваясь в их тела, с трудом сдвинули они с места драгоценный груз. Перед ними под палящим ярким полуденным солнцем уходила вдаль пыльная дорога. Поначалу шли они молча, пока стены древнего Иерусалима не скрылись позади и редкие гранатовые деревья не исчезли совсем, уступив место песчаным дюнам.
Решили они отдохнуть и присели у края дороги. Тогда обратился к Йоаву Адония:
– До Дамаска путь долгий, и не с руки мне, царскому сыну, тащить столь тяжелую ношу. Служи мне честно, и будет тебе щедрая награда, а когда я верну свой трон по возвращении в Иерусалим, ты получишь сотни наложниц и должность главного военачальника.
– Нет, Адония, – покачал головой Йоав, – больше ты меня не одурачишь. У тебя был шанс стать царем, но ты его не использовал, и теперь мы на равных. Богатство, свалившееся на нас благодаря глупости твоего брата, позволит мне собрать армию и самому стать царем Иудеи!
Вскочил на ноги в бешенстве Адония и дернул за одежды Йоава.
– Как смеешь ты, раб, перечить мне, царскому сыну?
И в ту же секунду острый меч Йоава пронзил тело бывшего господина, прервав его жизненный путь и отправив черную душу Адонии на Страшный суд.
Йоав вытер об одежды Адонии меч, обагренный его кровью, и, столкнув бездыханное тело в овраг, произнес:
– Богатство принадлежит мне по праву, ибо больше нет надо мной господина!
Он решил добраться до Дамаска через Назарет и Кохабу, купив там за золото мулов и одежды. Однако невозможно оказалось одному тянуть повозку, поэтому ссыпал он половину сокровищ и закопал, но не стал его груз менее тяжелым, ибо не золото волок он на своих плечах, а страшные грехи своей жизни.