У истоков американской истории. V. Квакерство, Уильям Пенн и основание колонии Пенсильвания. 1681-1701 - стр. 64
Жадность (avarice) Пенн обличает, приводя примеры того, как она губит тех, кто не смог взять её под контроль.
Любовь к роскоши (luxury) Пенн характеризует как «чрезмерное потворство себе – в удобствах и удовольствиях» («an excessive indulgence of self, in ease and pleasure»). Под это определение Пенн подводит и обжорство (gluttony), и излишества в одежде (excess in apparel), и другие излишества, которые фигурировали в книге 1669 г. в 3-й главе. В главе 18 Пенн подчёркивает важность умеренности и простоты в пище, в одежде, в повседневной жизни. Распространение таких привычек, по мнению Пенна, оказывает самое благотворное влияние на власть: становится меньше бедности и нищеты, зависти, и общество становится более стабильным.
Цитатник – вторая часть книги – состоит из высказываний, подтверждающих ранее сформулированные мысли Пенна. С 1694 г. стало принято отделять её от остального текста титульным листом и отдельным предисловием. Там приведены высказывания 142 авторов – античных классиков, древних христиан и современников Пенна; в числе последних – Елизавета, принцесса Пфальцская. (Эта подборка едва ли свидетельствует об эрудиции Пенна или работе его с первоисточниками. Таких цитатников тогда издавалось много, и Пенн наверняка многое брал из вторых и третьих рук.)141
В «Кресте и венце» силён мотив необходимости улучшать мир, в котором живёт христианин. Такая установка не всегда была характерна для квакерства, и даже сам Пенн иногда под настроение отступал от неё. Например, в 1696 г. квакеры произнесли в разных городах Англии и тут же издали 11 проповедей142 – 8 Пенна и 3 других проповедников. По смыслу они довольно стандартны, но 7-я, Пеннова, озаглавленная «Великий замысел христианства» («The Great Design of Christianity»), призывает не только к верности Богу и обороне от зла, но и помнить, что мир сей – это не более чем «мыльный пузырь, тень, прочь улетающая» («but an empty Bubble, a Shadow that flies away»)143.
Епископ Хамфри Хенчмэн счёл публичный суд над Пенном вредной и нелепой затеей. В памфлете Пенна не было ни отрицания существования Бога, ни неуважения ко Христу, ни непристойных насмешек над словами Писания, – то есть не было ничего из того, что публика понимала как богохульство. С точки зрения строгого тринитарного богословия к формулировкам Пенна придраться было можно. Однако епископ не видел никакой пользы в том, чтобы делать сложные богословские вопросы предметом судебного разбирательства. К тому же от Пенна можно было ждать на процессе твёрдого поведения, и в случае осуждения сочувствие публики было бы на его стороне. Хенчмэн не хотел будить такое лихо и попытался спустить дело на тормозах144.
А тем временем Пенн-старший обратился к герцогу Йоркскому и попросил его вступиться за Пенна.
В апреле – июне 1669 г. по распоряжению герцога Йоркского Пен-на посещал в тюрьме его капеллан – 34-летний Эдуард Стилингфлит, которого тогда считали умнейшим и искуснейшим полемистом. Он убеждал Пенна сделать такие заявления, какие обеспечили возможность, чтобы Карл II освободил его в порядке королевской милости.
Пенн долго отказывался от этого и требовал открытого суда. Он мотивировал своё требование тем, что за убеждения арестовывали и других людей, так что ему неловко было бы пользоваться своей привилегией. Правительство должно прекратить попрание великого принципа свободы совести. «Скажи королю, что лондонский Тауэр самый дурной аргумент на свете… Кто бы ни был виноват, но прибегающий к силе в религиозных вопросах не может быть прав».