У черты заката - стр. 33
– Запретный плод сладок, мой генерал, – ответил Ларральде, со вкусом затягиваясь. – Простите, сеньорита, не подумал вам предложить. Вы курите?
– Сейчас не хочу, спасибо, – убитым тоном отозвалась Беба.
– Напрасно, от переломов конечностей ваше послушание все равно не спасет. Знаете, какие бывают переломы? Самые плохие – это открытые.
– Ах, идите вы…
– Вас могут подвергнуть пытке электрическим током, – не унимался Ларральде. – Знаете, как это делается? Вас разденут, положат на оцинкованный стол, пристегнут руки и ноги специальными ремешками и будут прикладывать электроды к чувствительным частям тела. Ощущение острое, поверьте.
– Послушайте, хватит вам! Все это очень остроумно, но у меня нет настроения смеяться.
– А кто вам предлагает смеяться? Плакать надо, сеньорита, плакать. Вы умеете плакать по заказу? У меня была любовница – скромности ради не будем называть ее по имени, но вы, несомненно, не раз видели ее на экране, – так вот она изумительно умела плакать по заказу. Вот такие слезины, не поверите. Вообще, фантастическая женщина, тигрица. Фигура! Темперамент!
– Почему же вы с ней расстались? – насмешливо спросила Беба.
– Именно из-за ее темперамента. Она приревновала меня к дочери одного миллионера – не будем уточнять, кого именно, – и покушалась на мою жизнь. Однажды ночью вдруг пытается ударить меня толедским кинжалом. Представляете? Но я перехватываю ее руку – гоп! – и говорю: «Дорогая, расстанемся без вмешательства полиции». Кинжал она мне оставила, я потом потрошил им трупы в анатомичке.
– Врете, – вздохнула Беба. – В тюрьме чем-нибудь кормят?
– О, в Дэвото кормят отлично. Русская икра, шампанское и так далее. Сейчас увидите сами, мы, кажется, уже подъезжаем. Если не ошибаюсь… Да, асфальт уже кончился, слишком уж трясет. Через пять минут будем дома.
– Похоже, что эту дорогу вы знаете с закрытыми глазами, – съязвила Беба.
– Еще бы! Минимум раз в семестр я путешествую по ней на казенный счет.
– И вам хватает времени на звезд экрана и на потрошение трупов?
– Сеньорита, я давно не занимаюсь ни тем, ни другим, – с достоинством ответил Ларральде. – На последних курсах мы потрошим не трупы, а живых людей.
– Верно, вы же скоро кончаете. Кстати, разве сейчас не каникулы? – спросила Беба.
– Вообще да, но в этом году мы задержались. Университет ведь бастовал весной два месяца – весь август и сентябрь, поэтому сессии были отложены.
– А из-за чего бастовали?
– Не хотели нового министра просвещения…
Машина сбавила ход. Потом она остановилась, полицейский спрыгнул наружу, и задний борт с грохотом откинулся. Студенты загалдели и стали прыгать на землю. Ларральде церемонно поклонился:
– Ну, рад был с вами познакомиться, сеньорита…
– Монтеро.
– Очень рад, сеньорита Монтеро. Жаль, что уже приходится расставаться, но это ненадолго.
Полицейский заколотил резиновой палкой по борту:
– Живее, живее! Вы что, ночевать здесь собрались?
– Потише, мой генерал, – соскочив на землю, сказал Ларральде, – вы разговариваете с представителями медицины. Рано или поздно ваша жизнь окажется в наших руках.
– Разрешите вам помочь…
Он подхватил Бебу за талию и осторожно опустил на землю.
– Где же мы с вами встретимся? Надеюсь, что через неделю мы все будем на свободе.
– Вы считаете, что это необходимо – встречаться? – лукаво спросила Беба, искоса глянув на него из-под ресниц.