У черты заката - стр. 30
– Ни в одной нормальной стране, – продолжал выкрикивать курчавый, срывая голос, – власти не имеют права менять профессоров по своему усмотрению! Что такое сегодняшняя Аргентина – свободное государство или гитлеровский райх? Где университетская автономия?
– Автономию!! Автономию!
– Автономию! – завопила и Беба. – Хотим автономию!
Из-за угла улицы Президента Урибуру, кренясь на развороте и истошно завывая сиреной, вылетел еще один полицейский автобус, за ним скользнул патрульный «форд» с установленным на крыше громкоговорителем. Из открытого по бокам автобуса посыпались полицейские с карабинами.
– Предлагаю немедленно разойтись… – монотонно и оглушительно закаркал над толпой громкоговоритель. – Предлагаю немедленно разойтись… Если порядок не будет восстановлен через пятнадцать минут, федеральная полиция сделает это с применением силы. Прошу всех расходиться по боковым улицам группами не более пяти человек. Повто…
Беба не видела, что произошло, – очевидно, в громкоговоритель чем-то швырнули, потому что он вдруг поперхнулся на полуслове, захрипел и совсем умолк. Толпа восторженно заревела, замелькали дубинки полицейских. «Компаньерос, берегитесь провокаций!..» —отчаянно закричал курчавый, но его слова потонули в воплях «Долой!». Бебу оттеснили к ограде госпиталя, она взобралась на цоколь решетки и, сунув в рот два пальца, пронзительно засвистела.
Она была в полном восторге, но теперь уже решительно не понимала, что происходит. Часть студентов дралась с синими мундирами, часть – между собой; скоро полицейским удалось расчистить всю середину проспекта, и они начали усмирять отдельные группы, продолжавшие оказывать сопротивление блюстителям закона или лупить друг друга. Был еще момент, когда Беба могла улизнуть в метро, но она была слишком увлечена дракой нескольких студентов, сцепившихся прямо у того места, где она стояла на цоколе ограды. Возбуждение дерущихся передалось и ей; держась за решетку левой рукой, она перекинула свой пляжный мешок в правую и, улучив момент, с размаху хлопнула по голове какого-то рыжего парня, лицо которого ей не понравилось. Рыжий удара не заметил, и она размахнулась было для вторичного, но тут кто-то с другой стороны сильно дернул ее за юбку – Беба, не глядя, направила удар в ту сторону и, только после этого оглянувшись, обмерла от ужаса.
– Довольно, сеньорита! – заорал дернувший ее полицейский сержант, поправляя едва не слетевшую от удара фуражку. – А ну, сойдите вниз! Быстро!
Беба, мысленно поручив себя заступничеству девы Марии, соскочила с цоколя, и сержант крепко схватил ее выше локтя.
– Разнимайте этих! – крикнул он другим полицейским, указывая на продолжавших драться рыжего и его товарищей, и сердито посмотрел на Бебу: – А вы пойдете со мной!
– Простите, я не хотела… – испуганно сказала она и попыталась улыбнуться. – Отпустите меня, сархенто5, будьте таким любезным!
– Идемте, идемте.
– Сархенто, я очень тороплюсь, правда…
– Успеете!
Сержант повел ее к зданию факультета, куда полицейские загоняли других задержанных. В прохладном вестибюле уже толклось несколько репортеров с камерами и блокнотами в руках. Увидев Бебу, двое из них тотчас же устремились к ней.
– Ваше имя, сеньорита, – затараторил один, пока второй, приседая, нацеливался объективом, – ваше участие в событиях? Что вы желаете сказать по поводу происходящего? Всего несколько слов, сеньорита…