У чёрта на куличках - стр. 4
Устав от посиделок, вся эта шумная компания начала вываливаться на улицу. Взрослые встали в кружок, дожидаясь тех, кто ещё не вышел. Дети бегали вокруг них. Двое селян никак не могли успокоиться, и всё доказывали друг другу своё. Вышли последние. Одна из женщин одёрнула гармониста за рукав. Он прервал разговор, посмотрел на неё. И заиграл на баяне. Вся толпа пошла со двора на дорогу. Начал моросить небольшой снег. Растянулись колонной. Первые шли с гармонистом пели песни. Плясали и веселились. Шедшие за ними, переговаривались. Стайка детей бегала друг за другом. Скоро они подрастут и отправятся защищать от невиданного механического чудовища свои бывшие родные земли – на Дон, где жили их старшие поколения. У поворота остановились. Гармонист заиграл ещё раз. Стали прощаться. Разделились на две группы. Одна, меньшая, стала возвращаться, вторая пошла дальше. Детей пришлось окрикивать. Так как они не хотели делиться.
Казаки, согретые мыслями что у них там ещё осталось, объявили женщинам, ещё посидят. Женщины отвечали – ничего там уже нет. Но, никто их не слушал. У каждого свои заначки. Пришлось женщинам отводить детей спать в один дом.
На столе оставалось ещё много еды. Казаки расселись кто где. Двоих звали Григорий и Степан. Они были братьями. Третий – Демьян, их отец. Демьян со Степаном расположились на одной лавке. Григорий сел, напротив. Он достал горькую и стал разливать.
– Батя! – начал опять Григорий, неоконченный разговор. – Я Павло говорю, нету того Бога! Сколько мы стояли с хоругвями! Под образами с молебнами! И что? За что тот Бог нас так обласкал?
– Ты не кипятись! – ответил Демьян.
– Да что не кипятись! Сколько наших полегло, и за что? Права нонешняя власть – нет Бога! А сами? Сами мы где? У чёрта на куличках! За что нам такая жизнь?
– Казаки, они исстари охраняют границы России. Видимо и наш черёд пришёл, свою лямку тянуть. Может оно и к лучшему. – Демьян посмотрел на стакан. – Давайте!
Все выпили. Степан не хотел ничью сторону брать. Но, правду чувствовал за Григорием.
– Вот посмотри! Нонешняя власть в Бога не верит, а всем командует. Как такое можно допустить? Электричество провели, свет, радио, трактора, механизмы всякие, каналы. А что было при Николашке? На одного Бога только и уповали. То дождь подай, то холод не напускай – урожай собрать.
– Бать! Гришка прав! – вставил своё Степан, налегая на квашеную капусту и солёные помидоры.– Не ответил добром Бог на нашу хвалу ему.
– Бог – есть справедливость! Откуда вам, олухам царя небесного, знать, что Богу угодно? Может быть это пытка такая у него. Спытать нас хочет. Останемся верны мы ему али нет? – Демьян никак не мог поверить, что его родные сыновья так думают.
– Чего-то он нас долго пытает! – Григорий аж приподнялся со своего места. И они вдвоём со Степаном стали громко кричать, приводить примеры, когда Бог не вступился за них или остался безучастным к ним. Вспоминали о погибших товарищах, умерших от болезней.
– Что вы орёте как оглашенные! Сядьте! Будто я того не знаю… – и Демьян перевёл разговор. – Ты, Стёпка, вчера ездил на «Звездочку» к знахарю. И что он там тебе сказал?
Степан осел, и промедлив, сказал: "Доехал я до того дедка. Объяснил ему, что так мол, и так. Спину сорвал. Врачи не смогли мне помочь. Тяжести поднимал. Болит окаянная, сделай мне облегчение. Дал денег. Дед тот начал внимательно на меня смотреть своими зёнками. Я в него уставился. Долго смотрели мы друг на друга. А потом он деньги мои вертает: «Не могу тебя вылечить!» – «Эт почему? – спрашиваю его. – Мало тебе денег дал?» – «Да нет. –говорит. – Тут на меня тоже глядит!» – загадочно сказал дедок. – «Кто же это?» – спрашиваю, а у самого мурашки по коже, сердце чуть наружу не выпрыгнуло. Кроме нас двоих, в хате никого нет. Старик рожу свою скривил, мол, не шуми. Нас могут услышать. – «Тот, кто в тебе сидит!» – нехотя отвечает. – «А кто ж во мне сидит?» – со страха чуть не падаю, в сознание еле держусь. – «А я почём знаю? Предок твой какой-то, старичок. Зырит своими глазёнками. Ходит туда-сюда. Руки за спиной держит, в обнимку. И всё поглядывает на меня, зачем мол пришёл? Не могу я его перешибить и тебя вылечить. Три спину отварами.» Сел я на бричку. Руки трясутся. Еле с поводьями справлялся".