Тысяча лун - стр. 21
Джас Джонски был молодой парень и походил на всех молодых парней на свете, будь они белые, черные или краснокожие. Тогда я не знала, он ли это указал на Теннисона Бугеро, когда тот приехал в город. Может, и он. Нашу телегу нашли накренившейся, брошенной в лесу, а бедняжка Джейкс, наша лучшая кобыла, стояла и тряслась в упряжи. Мне помнится, их нашли недалеко от дома законника Бриско – видно, несколько человек отвели туда лошадь с телегой и, я думаю, решили, что выполнили свой долг. Безжизненное тело несчастного чернокожего они попросту кинули на дороге.
Если бы кто-нибудь искал картину воплощенной скорби, то, случись неподалеку бродячий фотограф, он мог бы сделать дагерротип с Розали Бугеро. Когда пришла весть, я бросилась к Розали и обняла ее. Она рыдала без конца.
– Ничего, Розали, не плачь, – сказал Лайдж Маган. – По крайней мере, он живой.
Той же ночью Джон Коул и Лайдж Маган привезли его. Услышав дурные вести от братьев Сюгру, они пустились в путь на мулах. Вернулись они в телеге, привязав мулов к задку. Большой жестяной фонарь проливал свет на всю картину. Кобыла Джейкс все еще дрожала. Лошадь – понимающая душа. Бедное изломанное тело Теннисона Бугеро валялось на дне телеги. Красивое лицо распухло, все в синяках и в крови, а одежда, всегда такая аккуратная, стала похожа на лохмотья бродяги.
Вот почему я хотела сказать про Теннисона. Он славился – во всяком случае, среди нас – меткой стрельбой. Лайдж Маган постоянно рассказывал, как Теннисон воткнул травинку, отошел на пятьдесят ярдов, развернулся, вскинул «спенсер» и перебил травинку пополам. Лайдж Маган умел оценить такую меткость, ведь он сам был снайпером в армии, но даже тогда не мог бы сравниться с Теннисоном. У Теннисона Бугеро был дар от Бога. Конечно, он, как бывший раб, мог брать в руки оружие только в глубокой тайне. Какое-то время казалось, что для рабов наступили хорошие времена. Рабы побросали работу на фермах, где с ними плохо обращались. Они получили право голоса (ну, мужчины, во всяком случае). Они могли смотреть белому человеку в глаза и говорить с ним прямо, как стрела. Но недолго. Теперь пошел возврат к прежнему. Если негры уходили, у фермера не хватало рук для обработки земли. И все из-за этого бесились. Ходили рассказы о вспышках жестокости, о злых словах и злых делах. А Теннисон Бугеро был благороднейшим из людей. Он бы помог любому, кто об этом просит или нуждается в помощи.
Он не умел ни читать, ни писать, но рисовал портреты на хорошей бумаге, которая хранилась у Розали. Он любил рисовать малиновок, что прилетали к нам на двор. Я знаю, как выглядит жалобный козодой – ночная птица – лишь потому, что Теннисон однажды поймал его в своем рисунке.
Но тех, кто его бил, это не интересовало. Белые люди в массе своей видят только рабов и индейцев. Они не видят отдельные души. А ведь любой человек – император для своих близких.
В тот вечер нам пришлось трапезовать объедками. Розали обмыла брата дочиста и с помощью Лайджа Магана уложила в тесной комнате на задах, где Теннисон спал. Я видела, как она приглаживает ему волосы бриолином, который нашелся у Джона Коула. Теннисон не мог сказать ни единого слова. У него силой отняли все слова. Розали все умоляла сказать, кто его так, но он только смотрел, как испуганный ребенок. Я увидела синяк – темный, как только что вспаханная борозда; он наливался еще страшнейшей темнотой там, где каким-то орудием ударили по черепу. Розали велела мне растолочь соцветия гиацинтов, которые она собрала и засушила прошлой весной; она всегда поила меня их настоем, когда у меня были лунные дни, а сейчас добавила их в воду, которой обмывала брата, и от него самую чуточку запахло весной. Розали хотела смыть с него чужую жестокость.