Тысяча и две ночи. Наши на Востоке (сборник) - стр. 22
– Вах-вах-вах. Может, полицию вызвать? – выдала «свежую» идею Фатма, что снимает квартиру на втором этаже в доме Ахмета-учителя.
– Погоди. Успеется, – разумно одернула торопыгу старшая невестка Фатиха-механика.
В доме 11 вопило до самого утра. Затихало, громыхало чем-то, снова вопило. Притомившийся зритель начал отлипать от окон в полночь и полностью отклеился к рассвету. К утру крики тоже затихли. А к дневному намазу было решено направить к Гюльшен делегацию, чтоб убедиться, что справедливость восстановлена и можно начинать готовиться к поминкам. Не вошедшие в состав делегации, застыли натрий-хлоровыми столбиками на углу возле баккала.
– Ну? – Фатма почти бросилась к моей свекровушке, которой выдалась честь возглавить группу посланниц.
– Все, – махнула рукой свекровушка. – Кончено!
– Убил? – встрепенулась толпа радостно.
– Хуже.
– Кислотой облил? – толпа счастливо заколыхалась цветными косынками, зашелестела радостно – таких прелестей у нас в квартале не случалось давно.
– Хуже?
– Тогда что? Что?
– Привел вчера в дом булгарскую какую-то блядь. Заявил, что теперь либо все вместе жить будут, либо пусть Гюльшен идет на все четыре стороны… Вот так вот…
– Ах ты гад, – выдохнула толпа.
– Ах ты подлюка какая… И где только успел эту шлюху подобрать!
– А Гюльшен бедняжка… Ждала его тут, ждала. Вах-вах-вах…
Квартал вцепился в свежий шмат новостей с ожесточением изголодавшейся гиены.
– А Гюльшен-то как? – вполголоса поинтересовался кто-то очень тормознутый.
Но никто не услышал. Квартал пережевывал челюстями новое событие, за ушами у квартала смачно трещало. Позже выяснилось, что Гюльшен все-таки получила причитающееся по полной программе. Что не осталась в долгу, обрушив на голову развратника мужа медный поднос. Что неведомая «булгарская блядь» достойно отразила нападение Гюльшен, расколотив праздничный сервизик, и что в конце концов все успокоилось. Утряслось… Любовь-ашк и любовь-севги сдулись, превратившись в обыденность.
Дом номер 11 зажил спокойно и привычно.
А наши квартальные сантабарбары вовсе и не закончились. Просто перекатились в другое место. Потому что «жить без любви нельзя на свете… нет».
Павла Рипинская
Персидский ковер
Я сижу на ковре, под надрывно гудящим кондиционером, который из последних сил разгоняет невыносимую тегеранскую жару. Сложив ноги по-турецки, пишу на стареньком ноутбуке. Рядом на матрасе спит Камран. У нас нет кровати и стола. У нас вообще нет мебели. У нас нет денег, работы, нет своего жилья. И нас в любой момент могут арестовать. Тем не менее я совершенно счастлива…
…По кремовому ковровому фону вьются небесно-голубые растительные узоры «эслими», которые в России называют арабесками. Подобия пальмовых листьев и изогнутых ветвей сходятся, расходятся, перекрещиваются – неповторимая гармония, удивительные сплетения, подобные жизни…
Когда-то я и познакомилась с Камраном, моим мужем, благодаря вот такому сплетению… невидимых проводов. Я – про Интернет. Тогда Ближний Восток для меня, русской девушки, был тайной за семью печатями и ассоциировался исключительно с верблюдами и террористами. Я даже не смогла бы найти Иран на карте без посторонней помощи. Но, видно, правильно говорят: любовь не знает границ…
Через два года после виртуальной встречи я вышла из самолета в пыльном тегеранском аэропорту, пряча непослушные волосы под сползавший платок. Семья жениха приняла меня как родную. Столько тепла мне, пожалуй, дарили только собственные родители. Первым делом будущая свекровь укутала меня в черный халат ниже колена, с пояском («манто», как говорят в Иране). Исключительно из соображений безопасности. Тегеранская полиция не одобрила бы мою куртку, едва прикрывавшую попу.